Мария Фомальгаут - Время неместное

Пошли на фиг…

А теперь начинаю понимать, что есть кое-что похуже всякого хронолога. Это обсерватория. Здесь. На вершине башни. Помню, таскали нас сюда ещё в школе, показывали какие-то космические выкрутасы, которые светились и крутились, и это было здорово. Помню, тоже одно время мечтал быть астрономом, парни в школе только крутили у виска, ты чё, с дуба рухнул?

Теперь понимаю, почему.

– Ну, молодой человек… мы вас возьмём, кадров-то не хватает… только зарплата у нас… сами знаете… никакая…

– Знаю.

– Где живёте?

– Да вон… в соседнем квартале…

– Ну, вот и отлично, пешком ходить будете… я тоже пешком хожу, мы все пешком ходим… полезно… ну а какие у вас планы… на будущее?

– Работать… здесь… всю жизнь астрономией интересовался, хочу уже… послужить науке…

Ну что ты так смотришь на меня, что смотришь, сам же знаешь, пришёл сюда от безысходности, и как только подвернётся что-нибудь стоящее, только вы меня здесь и видели…

– Меня просто… ваше спокойствие поражает… по поводу зарплаты…

Меня самого моё спокойствие поражает. По поводу всего. Надо искать. Хоть что-то стоящее. И побыстрее. Грёбаный капитализм, грёбаное всё…

Утешаю себя. Вслух.

– Всё-таки, живём в лучшем из миров.

– Ну… вашими бы устами…

Кадровик смущённо улыбается.

…стряхиваю с себя сонное оцепенение, замечтался… а что тут ещё делать, когда сидишь над этими расчётами, как проклятый…

Поднимаюсь на вершину башни. Здесь можно побыть наедине с собой. И со всем миром. Отсюда видно Плато, и огромный мегаполис, раскинувшийся по Плато от края до края. На юге и на севере Плато обрывается в бездну, в небытие, может, там есть какие-то другие времена и миры, не видимые нами. Не знаю. Не видел.

К востоку плато переходит в склон, на нём видны дымные фабрики, обломки транзисторов, электронных ламп, каких-то первых искусственных спутников. Дымные пожары войн, новое поколение уже и не знает, что это за войны. Отлетавшие своё кукурузники. Какие-то допотопные вундервафли времён непонятно чего.

В ясную погоду можно увидеть кусочек девятнадцатого века – там, по склону, можно заметить, как пыхтит по рельсам какой-нибудь первый паровозишко, чумазые парни кидают уголь в ненасытную глотку печки…

На западе плато переходит в склон. Склон, уходящий резко вниз. Дым пожарищ. Грохот атомных взрывов. Синие всполохи, теперь-то я знаю, что это за всполохи. Ещё какие-то вспышки непонятно чего.

В ясную погоду можно увидеть…

Да ничего там нельзя увидеть. Ни в ясную, ни в какую. Склон, уходящий резко вниз. В темноту.

Отсюда же, с башни, видна крыша Дворца Народов, где люди власти когда-то подписывали договор, что дальше не пойдём. Туда, на склон. Дальше две тыщи пятнадцатого. Историческое место и всё такое.

Севернее…

– К вам мальчик.

– Чего?

Оторопело смотрю на прыщавого лаборанта, какой чёрт его сюда занёс.

– Какой мальчик… сынуля мой, что ли?

Тот разводит руками:

– Откуда я знаю, как ваш сынуля выглядит?

Я уже сам не знаю, как мой сынуля выглядит, полтора раза его видел…

– Ну… пусть зайдёт.

– Пропуск ему выписать?

Вот, блин…

– Ну, выпишите…

– Тогда паспорт ваш нужен…

Кусаю губы… знать бы ещё, на кого я выписываю пропуск…

Он заходит, легко так, как к себе домой, смотрю на него, чувствую, что встреча не предвещает ничего хорошего…

– Ну, привет…

…Минька, или как тебя там.

– А… здрассте, – усаживается в кресло, как у себя дома, ну правильно, папочка его скоро весь мир купит…

– Это… папа вам передать велел…

Лёшка, или как его там, протягивает мне пухлый конверт. Мысленно отмечаю про себя, что конверт надорван с края, как бы Васька или как его там, из конвертика уже не пощипал. Ну, да и ладно, дарёному коню зубы не смотрят…

– Спасибо большое.

Хочу добавить, как раз кстати, с работы турнули, сынуля девятый класс кончает, алименты платить, и… ладно, кому это всё интересно…

Пацанёнок не уходит. Сидит. Как у себя дома. Ну что, что тебе ещё надо, чаем тебя, что ли, должен поить… с конфетами? Я вообще-то сам домой идти хотел, если ты не в курсе…

– Ну, чего такое?

Он смотрит на меня в упор, ёрзает на кресле, хочет что-то сказать, что он там задумал… Только не надо, пожалуйста, а можно я телескоп посмотрю, а можно я вон ту ручечку покручу, а где у вас машина такая, которая…

Пошёл вон.

– Я это…

– Ну, чего?

– Там… на склоне… когда мы… я видел.

Гром среди ясного неба.

Вот этого я и боялся. Нет, ещё надеялся на что-то, что пацанёнок умный окажется, да где они умные-то… Ещё надеялся, хватит у него умишка не ляпнуть, что я там, на склоне, человека подстрелил. Я вообще его убивать не хотел, если уж на то пошло, я же не знал, что штука эта синими лучами выстрелит. Да что не хотел, да, хотел, он сам хорош, напал, и вообще, законная самозащита, и вообще…

И вообще…

Протягиваю пацанёнку конверт.

– На. Тебе.

– Не-е, это вам папа просил…

– Ну а я тебе дарю.

– Да не-е… мне папа каждый день по столько…

Чуть не давлюсь собственным языком. Мда-аа, чтобы такого задобрить, это квартиру продать надо и самого себя на органы…

– Я видел, – повторяет мальчишка.

Так и хочется сказать ему, дурище ты, дурище, я тебе жизнь спасал, а ты…

– Вы же тоже… видели, да?

Кусаю губы.

– Ну… что ты хочешь… чтобы ты молчал?

– А чё молчать-то?

– А то… будто сам не знаешь.

– А что… про это говорить нельзя… что мы видели?

– Нет, конечно.

– А чё будет?

– То и будет… тюрьма мне будет, вот что…

– Как-кая тюрьма? За то, что там другая вершина, вам тюрьма будет?

И снова гром среди ясного неба.

– Какая ещё… другая вершина?

Другая вершина, другая вершина…

Начинаю припоминать. Ну да. Там. На склоне. Когда воздух свистел от пуль, и земля ощеривалась взрывами. Когда вжимался в снег, когда…

Там-то и увидел.

В тумане.

Не на горизонте, а где-то дальше, дальше, там, где кончалась сама бесконечность. Светилось что-то в тумане, высоко-высоко, выше нашего плато, огни какого-то города – там, там. Впереди. Так впереди, что я понять не мог, где это впереди находится. Тогда и мысли не было, что там может быть другое возвышение, другое плато, да не смешите меня, какое возвышение после такой бойни, после такого падения цивилизации – в пропасть…

Теперь припоминаю.

Вершина.

Ну да.

Как насмешка над здравым смыслом.

Вершина.

– А телескоп у вас есть?

Тэ-экс, начинается. Сначала телескоп ему, потом крутилку ему, которая модели планет крутит, потом ещё эту штуку ему, которая звёзды показывает и светится, потом космический корабль ему, и на Луну…

Хочу сказать нет, не могу, где это видано, чтобы не было…

Надеваю на себя маску строгого дяди: