Питер Уоттс - Бетагемот

— Ага, — тихо произнесла Кларк. — Точно.

Она сменила это мрачное зрелище на вид посветлее. Иллюминатор «Вакиты» выходил на илистую равнину, где даже что-то можно было увидеть: следы от туннелей, прорытых ройными животными; норы беспозвоночных. Одинокий краб апатично шел куда-то в мутной воде.

Поверхность океана была темно-зеленой и на глазах становилась все ярче. Наверное, всходило солнце.

— Что?..

Она повесила шлемофон на подлокотник и поверну­лась к сиденью второго пилота. «Вакита» была слишком маленькой для полноценного отдельного медотсека, на такие случаи годилась откидная койка по правому бор­ту. Она была убрана в такой же литой отступ, в котором крепились кровати на противоположной переборке; но в отличие от них ее утолщенное основание выпирало из стены, опутанное трубками и проводами. При исполь­зовании она опускалась, словно короткий и широкий подъемный мост, висящий на двух моноволоконных ни­тях. Они, края койки и нависающая переборка образо­вывали грани маленькой палатки, вдоль которых была натянута изолирующая мембрана.

Рикеттс лежал внутри на боку, одной рукой упирался в пленку, растягивая ее.

— Привет, — сказала Кларк.

— А где мы?

— Под водой.

Она поднялась со своего места в главную каюту, при­гибая голову, поскольку изгибы корпуса не позволяли встать в полный рост. Парень попытался сесть. У него пространства было еще меньше.

— А что со мной...

Она глубоко вдохнула:

— Ты подхватил... инфекцию. Очень заразную инфек­цию. Я думаю, будет лучше, если ты побудешь в изоля­ции.

Благодаря помощи Мири кроводтеки на его лице уже начали излечиваться. В остальном он как-то сильно по­бледнел.

— «Ведьма»? Но я принес тебе лекарство, так?..

— Оно оказалось... немного не тем, на что мы рас­считывали, — объяснила Кларк. — Чем-то... совсем дру­гим.

Рикеттс на мгновение задумался, упершись пальцами в мембрану. Та растянулась, переливаясь.

— То есть... то есть это просто какая-то другая бо­лезнь?

— Боюсь, что так.

— Тогда все понятно, — пробормотал он.

— Что понятно?

— Почему у меня такая слабость последние два дня. У меня бы байк не украли, будь я тогда чуть попро­ворнее. — Нахмурившись, он посмотрел на нее. — Так, значит, вы всем вокруг растрезвонили, что это бактерия надерет задницу Бетагемоту и что нам типа надо ее со­бирать и все такое, — и оказалось, что это всего-навсего очередная зараза?

— К сожалению, — тихо сказала она.

— Твою мать. — Рикеттс снова лег на спину и при­крыл лицо одной рукой. — Ай, — вскрикнул он, словно мысль закончил.

— Да, рука еще некоторое время поболит. Тебе, как видно, здорово досталось, лазарет не может все испра­вить за секунду.

Он поднес руку к лицу и осмотрел ее:

— А уже лучше. Да мне вообще лучше. Спасибо.

Кларк через силу улыбнулась.

Он, приподнявшись на локтях, глядел из своей ма­ленькой клетушки в более просторную.

— А тут не так уж плохо. Намного лучше, чем в тво­ей мясовозке.

Он, конечно, ошибался. Медицинские возможности «Вакиты» были, в лучшем случае, рудиментарными и не шли ни в какое сравнение с тем, что предлагал мобиль­ный лазарет.

— Боюсь, тебе придется пробыть здесь некоторое время, — извиняясь, сказала Кларк. — Я понимаю, тут тесновато, но в системе много игр и фильмов, будет не скучно. — Она показала на шлемофон, висящий на ввинченном в потолок крюке. — Могу обеспечить тебе доступ.

— Здорово. Лучше печки.

— Печки?

— Ну да. — Он постучал пальцами по виску. — Микроволновка. Можно застопорить дверцу и сунуть туда голову — прикольные ощущения.

«Ловкий трюк, — подумала Кларк. — Жаль я не зна­ла этого, когда была ребенком. Хотя, может, и знала...»

— Постой, а если я захочу посрать? — поинтересо­вался Рикеттс.

Кивком головы она указала ему на выпуклую кнопку, торчащую из потолочной балки.

— Койка перестраивается. Нажми ее, когда почувству­ешь необходимость. Удобства прямо под тобой.

Так он и сделал и сразу негромко вскрикнул от удив­ления, когда средняя секция поддона, расположенная под ним, мягко отъехала назад. Его зад мягко вошел в широ­кую горловину установленной под ним чаши.

— Ну и ну, — прошептал он, пораженный сверх вся­кой меры; нажал — и койка вернулась в прежнее со­стояние.

— Ну и что теперь? — спросил он.

«Теперь тебе предстоит стать подопытной крысой. Те­перь ты отправишься туда, где машины будут вырезать из тебя куски, пока не убьют или пока тварь внутри не убьет тебя. Теперь тебя будут допрашивать о том, сколько вре­мени ты околачивался во Фрипорте, о том, сколько человек успел заразить, и сколько успели заразить они. Они найдут того придурка, который избил тебя, и, возможно, захотят допросить и его. А может, и нет. Может, они решат, что время для милых расспросов и индивидуальных карантинов прошло, — ведь если тобой придется пожертвовать ради Фрипорта, то почему не пожертвовать Фрипортом ради Новой Англии? Вот такое оно, общее благо, мальчик. У него скользящая шкала [41] Скользящая шкала — шкала цен и доходов, отражающая взаимосвязь между различными экономическими параметрами. . И оно концентрическое.

И жизнь любого из нас не стоит ничего, когда ее вы­ложат на стол».

Придется бросить кости. Возможно, сотни погибнут в пламени. А может, умрет лишь Рикеттс, по частям.

— Эй? — сказал Рикеттс. — Ты здесь?

Кларк заморгала:

— Прости?

— И что теперь?

— Я пока не знаю, — ответила она.

Аарон вывел на Бет, Бет на Хабиба, Хабиб на Ксандера, и все они привели к тому, что двадцать тысяч гектаров пустошей в Новой Англии предали огню. И это еще не все: судя по разговорам на закрытой частоте, дальше к югу, вопреки желанию Дежардена не высовываться, око­лачивались по меньшей мере трое оперативников.

Восемь дней. И Сеппуку полностью оправдывал шу­миху вокруг себя. Распространялся он намного быстрее Бетагемота.

Ксандер вывел на Фонга, а тот решил обороняться. Лабин загнал его в устье старого штормового слива, то­чившего склизкую воду в реку Мерримак. Диаметром устье было добрых два метра — дыра в бетонном обрыве высотой в три раза больше. Из него языком высовывался желоб, ведущий к реке, треугольный, с приподнятыми краями. Добраться к отверстию слива можно было только по нему, скользкому от буро-зеленого илистого налета.

А еще в устье оказались зубы: решетка из металличе­ских прутьев, вделанная в метре от входа. Она не дала Фонгу скрыться под землей и вынудила разыграть един­ственный козырь: старинный пистолет, стрелявший пуля­ми неопределенного калибра. Лабину было чем ответить: ему выдали обездвиживающий микроволновый «Шуберт», способный нагреть тело до 60° по Цельсию, и скорост­рельный «Хеклер и Кох», сейчас заряженный ослабленны­ми конотоксинами. К сожалению, с нынешней позиции Лабина преграда из земли и бетона экранировала мик­роволновый луч, а чтобы выстрелить из «Хеклер и Кох», пришлось бы выйти на открытый и скользкий скат же­лоба.