Виорэль Ломов - Мурлов, или Преодоление отсутствия

– У вас на десерт, случаем, не припасен фейерверк? – крикнула через стол Малюта.

– Я думаю, сударыня, нам всем больше подойдет прохладный бассейн, – ответил Гвазава.

Сизый одобрительно кашлянул.

«Так, он уже одобряет или не одобряет мои слова, – подумал Савва и ему стало тоскливо. – Куда же запропастилась Фаина?»

– Господа! Сейчас будет сеанс очищения! – закричала Малюта. – Вода из Ганга? Айда мыться! – и первая смылась из столовой. Следом за ней, сказав Грозе «пардон», вывалился мистер Гризли. Однако до бассейна они не дошли, застряли в спальне, видимо, с целью поправить детали одежды.

Сытые и пьяные гости собрались в бассейне.

– А как мы будем купаться? – звонко воскликнула раскрепощенная двумя бутылками отменного вина невеста Еремея Буздяка.

– Голыми, Нина! Голыми! – радостно сообщил ей жених и первым стащил с себя рубашку, штаны и трусы. В бассейн прыгнуло длинное синее тело директора рекламного агентства «Все на продажу». Видел бы его дядя невесты, вице-премьер Беседин, точно сказал бы: «Прыгучий, стервец!», а мама невесты так точно всплеснула бы руками: «Худющий-то какой!»

– Может, погасим свет? – спросила Валентина Семеновна. – Кеша?

– Обойдется! – крикнул, сдирая с себя одежду, пьяный Кеша.

– Но Кеша! – растерянно и строго сказала супруга.

– Что Кеша! Кеша, Кеша, Кеша!.. Что я тебе – попугай? Раздевайся, говорю!

– А я думал: он – жвачное, – сказал Гвазава.

– Он и есть жвачное. Животное, – сказал Сизый, передернув плечами. – Сжевал три банка, пять заводов и двадцать три фирмы, включая семь муниципальных.

Последние гости яростно срывали с себя одежду, точно она душила их, и, как лягушки, прыгали в бассейн. Сизый и Гвазава смотрели на них сверху. У Саввы дернулся пару раз уголок рта.

– Вот поэтому я и хотел бы сойтись именно с вами, – сказал Сизый Гвазаве, показывая на жирные и тощие тела, мелькающие в подсветке. Он оторвал кончик пальмовой веточки, пожевал его и сплюнул в бассейн. – А вы, смотрю, не любите дорогих гостей?

– Боюсь, продешевил, – сказал Гвазава.

– Мы, собственно, можем сойтись с вами на одной информации об этом британском медведе. Как вы думаете, если бы они не застряли в спальне, они прыгнули бы сюда вместе со всеми?

– Прыгнули! – уверенно сказал Гвазава. И снова у него дернулся уголок рта. Что ж, пришла пора и дергаться.

– Вот и я думаю так же. Значит, порешили. Во вторник, тоже часа в два, приходите ко мне и приносите в клювике все, что о нем вспомните. Если потребуется что-то уточнить, съездите к нему в гости. Погостите в замке.

В это время что-то глухо треснуло, вроде как где-то протащили бревно или стали рвать мешковину. Сизый вопросительно посмотрел на Гвазаву. Но все смолкло.

– А вы вообще купаться любите? – спросил Савва больше для проформы, так как его несколько озадачил этот странный утробный треск.

– Вообще люблю. Но без этих частностей.

Тут треснуло во второй раз. Уже сильнее и дольше тащили бревно и драли мешковину.

– Вода уходит! Вот здесь! – раздался из бассейна чей-то истошный крик. Лохань наполнилась женским визгом. Мужчины уже застыли голым строем на бортике.

– Что ж, приятель, – светло улыбнулся Сизый. – Пора рвать когти. Как говорится, полундра. Что-то в последнее время у всех моих компаньонов серьезные проблемы с водой.

Он схватил Гвазаву за рукав и буквально вытащил его за собой.

– Что-то не так рассчитали твои архитекторы! Где тут выход?

Они оба вылетели на лестничную площадку. Впереди мелькал голым крутым задом мистер Гризли. Англичанин так ловко несся по стертым русским ступенькам, будто всю жизнь бегал по ним босиком. Голая же Малюта свесилась в пролет лестничной клетки и громко кричала ему вслед по-русски:

– Эй, дядя! Куда же ты с голой жопой? – и дико хохотала при этом.

Сизый шлепнул ее по ягодице и подтолкнул в плечо:

– Чеши отсюда, дура! Сейчас перекрытия рухнут!

Малюта перестала смеяться, оглянулась, но Сизого и Гвазавы уже и след простыл. Из квартиры на лестничную площадку выскакивали голые мокрые гости и длинными скачками мчались вниз по лестнице…

В дверях подъезда Савва нос к носу столкнулся с удивленной Фаиной. Первой его мыслью было: «Как хорошо, что я не голый!» Фаине только что навстречу из подъезда, выбив дверь, вылетел голый упитанный гражданин, на полном ходу выхватил у нее из рук букет желтых мимоз (совершенно немыслимый в это время года в наших северных широтах), разделил его на две части, прикрылся спереди и сзади, стремительно промчался через весь двор и скрылся за кухней детского сада. Савва молча схватил Фаину под руку и оттащил в сторону. Переводя дыхание, он сказал:

– Современное пятиборье. Там, – он ткнул большим пальцем назад, – только что закончилось плавание, сейчас вот – бег. А там, за углом, оседланы лошади.

– Но он же, вроде, сухой?

– Быстро бежит. Чемпион Англии. Обсох. Сейчас появятся и мокренькие.

Сизый в первый раз рассмеялся. Фаина удивленно взглянула на него.

И вправду, появились и мокренькие. Из подъезда, толкаясь и наступая друг другу на пятки, с шумом и визгом, сопением и кряхтением вывернулась наизнанку, как из кишечной оболочки, гостевая масса голых граждан и кинулась через двор следом за фаворитом.

– Смешанный забег, – засмеялась Фаина.

Савва без сил присел на какой-то ящик. Последней появилась красивая Малюта с растрепанной прической. Она указывала на бегущих пальцем и хохотала.

– Тоже сухая, – сказала Фаина, с любопытством глядя на нее. – Это Скуратова, что ли?

– Она.

– Ее подсушили, – бросил Сизый.

– Сейчас и ее омоет, – пророчески изрек Савва.

И тут же из подъезда хлынула вода, поддала Малюте под ноги и поволокла по земле.

– О! – захохотала та пуще прежнего, болтая в воздухе ногами. – А вот и водичка!

В доме что-то затрещало, заорало, забухало и забулькало.

– Поздравляю, коллега! – Сизый пожал руку Гвазаве. – Сидите, сидите. У вас возникли небольшие проблемы. Думаю, справитесь. Значит, до вторника? – и он помахал им ручкой и пошел к своему автомобилю, высокий и стройный, и очень спокойный мужчина.

– Простите, что здесь происходит? – подковыляла пенсионерка из второго подъезда.

Савва мрачно посмотрел на нее и ничего не ответил.

– Кросс, бабуся. Кросс. Бег ради жизни, – сказала Фаина. – Ты мне это хотел показать? – обратилась она к Гвазаве. – Это и есть твой сюрприз? Дай, я тебя поцелую. Я уж было решила – Булгакова снимают. А это кто? Я его где-то встречала.

– В консерватории, наверное. Только он скрипку закончил, а ты фортепьяно. («А я медные тарелки, твою мать!»)

Краем глаза Савва увидел, как сверху на них падает что-то темное и неотвратимое, как судьба.