Руслан Шабельник - Дневники Палача

Я склонился над стариком. Молча кивнул ему, то ли приветствуя, то ли спрашивая разрешения. Дождался ответного кивка неизвестно чего означающего. Палач и жертва. В высший миг наше единение выше слов. Затем я вонзил свой меч ровно по центру грудной клетки, где у эдорцев сердце.

Старик дернулся раз, другой и умер.

Подумав, я не стал забирать меч. Из развешенного на стенах оружия выбрал себе другой. На вид не такой старый и дорогой.

Не оборачиваясь, направился к выходу.

Посадочный катер стоял там, где я его оставил. Люк был открыт, кажется, я тоже оставил его в таком положении. Я отбросил меч. По-счастью, оружие больше не пришлось пускать в действие.

Вошел внутрь. Теперь подняться к кораблю на орбите и улететь подальше от этой чертовой планеты!

Внутри меня ждал.

Он.

Господин Рохан. Крылья носа все еще горели алым, обозначая тягу господина Рохана к крови. Меч, длинный, слегка изогнутый меч, похожий на саблю, лежал рядом. На кресле пассажира. Сам эдорец хозяйски расположился в кресле пилота.

— Это… это был мой отец, — кожа щек алела, почти сливаясь с окраской носа. Я не настолько разбирался в физиологии эдорцев, чтобы понять, что это означает — гнев, равнодушие, удовлетворение, радость… — Он… он был стар и… болен… очень, — слова покидали глотку Рохана с трудом, цепляясь, продираясь сквозь преграды языка, губ и чувств. — Надеюсь… мой сын сделает то же для меня… — а вот здесь голос его дрогнул, выдавая истинные чувства. Возможно, воином Рохан был неплохим, без сомнения, сыном отличным, но вот актером никаким.

Эдорцы — раса воинов. А что значит для воина умереть в собственной постели? Окруженным толпой скорбящих родственников. Возможно, для иных воинов — ничего, но для эдорцев — позор.

Господин Рохан, как заботливый сын, сделал для отца самое большое, что мог сделать — смерть от руки врага. И не просто врага, а — заклятого, врага всей расы, всей планеты. Высшая почесть.

Эдорцы — единственная раса в галактике, для которой палачи, естественно с разрешения парламента, выполняли подобную работу.

Произнося, что сын окажет ему — Рохану — такую же честь, эдорец лукавил. Он надеялся, наверняка, надеялся еще при своей жизни схлестнуться с ненавистными инопланетниками. И погибнуть, или победить! Похоже, на их секретных верфях дела шли полным ходом.

Однако, он ошибался. Гордый воин, подославший убийцу к собственному отцу. Ни ему, ни даже сыну его не суждено схлестнуться с ненавистными инопланетниками.

Господину Рохану совсем не обязательно знать, что есть такие штуки, как орбитальные сканеры. Господину Рохану совсем не обязательно ведать о существовании спутников-шпионов, которые, наверняка, усеивают орбиту Эдо. Все их тайные и подземные (в прямом смысле слова) заводы, наверняка, давно вычислены и нанесены на карту. Как и не составляет большого труда проследить перемещение и скопление большого количества железа, без которого не построить ни межпланетный корабль, ни сколько-нибудь приличную пушку.

Руководство Содружества позволяло им пока играть… пока. Когда корабль, или что они там строят, будет почти готов, случится… нет, не удар из космоса, а — природный катаклизм. Или землетрясение, или гигантская волна цунами (это если сооружение рядом с океаном), или еще что уничтожит секретный завод, вместе с персоналом и — самое главное — их детищем.

После шока и жертв богам, они начнут строить новый завод, только для того, чтобы в один прекрасный (для Содружества) или не очень (для эдорцев) день и его постигла участь предшественника.

И так до бесконечности.

Пока не надоест одной из сторон.

— Я… хотел… меч, который у тюремщика и которым должны были… отца…

— Оставил в теле.

— Хорошо, — Рохан кивнул. — Этим мечом… сражались наши предки… старик… отец был бы счастлив умереть от него…

— Он был счастлив, — соврал я, хотя возможно, сказал правду.

— Хорошо… это хорошо, — Рохан поднялся, взял свой меч. — Прощайте!

— Прощайте, — кивнул я. — Или, до встречи.

Он пришел сверху?

Да, пришел сверху.

В сверкании молний?

Да, в сверкании молний.

И грохоте грома?

Да, грохоте грома.

Небо разверзлось, аки стадо от кнута погонщика?

Да, небо разверзлось, аки стадо от кнута погонщика.

И он спустился?

Да, он спустился.

Михра Солнце правды?

Да, Михра Солнце правды.

Селение Есиль ничем не выделялось в средней длины череде подобных селений, оставленных позади Русланом Сваровски, на пути к Есилю. Точнее, оно ничем не выделялось каких-нибудь шестьдесят лет назад. И сорок лет назад ничем не выделялось. Низкие дома из необожженного кирпича, крытые высушенными листьями местного растения, формой напоминающие рыбью чешую. Большую чешую огромного карпа. Узкие бойницы окон ничем не забраны. Летом здесь достаточно жарко, так что вездесущий сквозняк дарит приятную прохладу. Непродолжительной зимой их просто законопачивают.

Двадцать пять лет назад все изменилось. Точнее, изменилось шестьдесят, когда в Есиле, в семье местного вождя родился мальчик. Простите, не родился, а спустился с неба, откуда же еще. В громе и молнии. А вождь, конечно же, взял его к себе на воспитание. Так и было, во всяком случае, именно так записано во всех хрониках и учебниках истории. А кто такой Руслан, чтобы спорить с учебниками. Так — очередной писака.

Мальчик позже станет известен всему миру, и не только этому, под именем Михры Солнца. Или просто — Предводитель.

— Сейчас мы стоим на знаменитой улице, на которой на нашего Предводителя, как вы знаете, напали гуси. Тогда он, будучи пятилетним ребенком, шел из молитвенного дома, неся священные свитки. Гуси напали, и ребенок закрыл свитки собственным тельцем…

«Что я здесь делаю?» — в который раз подумал Руслан.

Конечно, святая обязанность любого биографа посетить место, где провел детство его герой. Сформировался, так сказать, как личность.

Какое формирование личности у сына бога?

Да и селение Есиль уже не то, что во времена детства Предводителя.

Сейчас здесь все подмазано, подправлено для многочисленных туристов и паломников.

Каменные стены домов сияют давней штукатуркой и свежей побелкой. На крышах, всех, как одной, новые листья, во всяком случае, на центральной улице. Той самой, где с гусями.

То тут, то там оконные проемы забраны металлопластиковыми рамами со стеклопакетами.

Да, Есиль уже не тот.

В селение ведет четырехрядное шоссе, на окраине белеет девятиэтажное здание гостиницы, выстроенной в форме паруса. В сравнении с местными постройками — почти небоскреб.

Среди местных не встретишь рваных одежд или босых ног. Все, как один — в национальных костюмах. И, как один… торгуют.