Руслан Шабельник - Дневники Палача

— Я расскажу тебе, гость со звезд, то, что никому еще не рассказывал. Даже своему сыну — гордости отца Субудаю, ибо есть знания, открыв которые, совершаем зло.

— Но вы откроете их мне.

Юлдуз снова почесал макушку.

— Я стар. Скоро, совсем скоро — я чувствую это — Великий и Милостивый Арамазд заберет меня к себе. И знания уйдут со мной. Эти знания, то, что я видел, много лет мучили меня. Я переложу эту муку на тебя, незнакомец со звезд. Плохо, если знания уходят. Я знаю, как пасти овец. Когда я пригоняю отару, мои животные нагоняют много больше мяса и жира, чем те, что пасутся новыми летающими штуками. А курдюки их такие большие, что приходится привязывать тележку, а шерсть такая густая, что ломаются машинки для стрижки… мне некому передать эти знания, они умрут, вместе со мной, и это плохо. Но я передам те, что просишь ты, наверное, это хорошо, но они станут уже твоей ношей, готов ли ты взвалить ее на себя, незнакомец со звезд, нести дальше. Не торопись соглашаться, мне много лет, и я скажу тебе — неведение большое благо.

— Готов, — кивнул Руслан, а про себя подумал: «Да что он может такого рассказать? Один раз видел, как Михра уписался, или… как мальчик… с овцами…» Руслан слышал, или читал… многие пастухи… когда долгое время… без женщин… с овцами…

— Это был месяц сафар, или по-современному вандемьер, год… моему Субудаю исполнилось пять весен и еще немного. Да, той весной Ялвач — наш жрец умер прямо в молитвенном доме. Арамазд забрал верного, или неверного — один Всевидящий знает — служителя своего в город у безбрежных лугов. Надо сказать, Ялвач был не самого доброго нрава, и многие, а я в числе многих, говорили, что жрец не прошел огненную реку, что течет у медных врат града. И мост-волосинка Мазэ Камурч порвался под тяжестью души Ялвача, и упала она, и мучится в огне. Не успел потухнуть погребальный костер, и душа Ялвача вознестись на небо, или опуститься под землю, как в наше селение пришел чужак. Он назвался Аштак и сказал, что прислал его Арамазд Всемогущий, который знает, что селение Есиль осталось без жреца.

Тогдашний вождь Кюлькан принял его, ибо кто мы такие, чтобы спорить с волей Всемогущего.

Я, как всегда, пас овец, только не здесь, а на лугах за большим холмом, что недолгой зимой, когда высыхают и обсыпаются травы, напоминает высунутую из земли лысую макушку, мою макушку, а когда холм вновь зарастает, макушка колосится зеленой порослью, словно я в молодости. Хотя в молодости волосы у меня были не зеленые. Акбай, толкни Берту!

Был вечер, не тот вечер, когда тени растворяются в чернеющей серости, а тот, когда они становятся длинными, словно черные руки дэвов — верных слуг Ангро-Манью, только и ждущих часа затянуть неосторожного батыра в болотистые низины своего грозного повелителя.

Меня сморил тот самый, сладкий вечерний сон, когда вроде и спишь, и слышишь звуки, которыми полнится степь, особенно в вечерние часы. А что? Берта тогда еще исправно служила, а если и останавливалась, то не больше раза в день.

Меня разбудил шум. Так шумит… в степи ничто так не шумит, потому звук этот и вытянул меня из дремы, как тревожный зуммер собаки вытягивает умелого пастуха даже из самого крепкого, самого сладкого сновидения.

Они спустились с небес. Со звездного неба, откуда спустился и ты, и откуда спускаются все те люди, что приходят в наше селение изо дня в день, из года в год послушать истории и посмотреть место, где жил и рос тот, кого вы называете Предводитель. Мой Субудай — отрада глаз отца, опора в старости, когда я гостил у него, водил меня на… космодром… и я видел звездные повозки, на которых прилетаете вы. Та была похожа. Не такая большая, но похожа.

Степь. Стрекот насекомых, тихое блеянье овец, поминутный зуммер киберособак и рассказ. Руслан поймал себя на том, что еле дышит, в страхе нарушить, прервать повествование.

— Их встречал человек. И это был Аштак — наш новый жрец. Из звездолета — а теперь я знаю, как называется эта штука, вышли люди. Не много. И они вывели с собой мальчика. Ребенок был не старше моего Субудая. Жрец взял ребенка за руку и повел к нам в селение. А пришельцы со звезд зашли внутрь своей повозки и улетели. Мне хорошо было видно с большого холма.

— Это был Предводитель? — горло пересохло, и слова давались с трудом.

— Да, Аштак потом рассказал, что в громе и молнии к нему спустился Арамазд со свитой и поручил своего сына. Я знал правду, но кто такой бедный пастух Юлдуз, чтобы опрокинуть слова слуги Всемогущего.

Аштак сразу отвел мальчонку к Кюлькану — нашему вождю, и тот принял его, как сына, хотя своих сыновей у Кюлькана было уже трое. А куда деваться — с волей Арамазда спорить — себе дороже.

— Ничего себе! — то, что услышал Руслан… это… это надо было осмыслить.

— Вот, я рассказал тебе. Теперь это твоя тайна и твоя ноша.

— Э-э-э, спасибо, — осмыслить и еще раз осмыслить, — э-э-э, а что дальше было… ну, с сыном Арамазда — Предводителем?

— Дальше… дальше тебе лучше поговорить с Гуюком — нашим сегодняшним вождем и сыном вождя Кюлькана. Из всех детей, он больше всего был дружен с Михрой, да и возраста они почти одного.

Палач!

Надо же!

Телепат!

Нет, правы, тысячу раз правы власти на Тренте, заставляющие носить телепатов шлемы! И здесь надо! Какую-нибудь табличку, что ли… бирку…

Весь день, до вечера, после свидания и признания Руслана, капитан Андрей Зайкин не выходил из своего номера.

Интересно, телепаты могут читать мысли сквозь стены?

По прошествии трех суток, ему позвонили из космопорта и сообщили, что буря кончилась, если все еще желает — он может вылетать.

Еще бы он не желал!

Весь путь до Шиваны, Андрей старался тоже не покидать каюты. Ведь где-то на корабле был телепат!

Шивана вполне цивилизованная планета. Космопорт встретил капитана множеством видов пассажиров, шумом, толкотней и — самое главное — современной системой видеонаблюдения.

Необходимые ему субъекты нашлись быстро, вот только Антона Ю-пина среди них, по-прежнему, не замечалось.

При помощи дорожной полиции, быстро выяснилось, куда Рокфеллеры отправились из космопорта.

На удивление, они поехали ни на другой вокзал, ни в банк, а в… «Милость Божью».

«Милость Божья» оказался приютом для… детей. Сирот, инвалидов, или просто брошенных родителями. Что могло понадобиться мафиозной семье в подобном заведении?

Такси высадило капитана у широкого трехэтажного здания. Казарменная архитектура, массивные двери, решетки на окнах — все наводило на мысль о тюрьме, а не о приюте. Тем более — детском приюте.

Зашуршали шины. Позади остановилось еще одно такси.

Расплатившись с автоматом, из него выбрался… Руслан, палач.