Дмитрий Барчук - Новый старый год. Антиутопия

Оставшись наедине с медиками, Тимофей тут же пришел в себя. Вытащил из своего шкафа четыре противорадиационных скафандра, уложил их на носилки, а сам лег сверху. Так они и вышли в коридор. Крутой налегке с одним только чемоданчиком, а за ним санитар и медсестра, несущие на носилках больного. Ничего не подозревающий охранник подпустил мирную процессию к себе. Вскоре он уже лежал на полу, оглушенный, в наручниках и с кляпом во рту. Часовой, стоящий непосредственно у входа в хранилище, оказался более бдительным и не позволил приблизиться к себе, а, злобно передернув затвор автомата, крикнул:

– Стоять на месте!

Он даже попытался связаться по рации с командиром отделения, но нож, пущенный Крутым, вонзился ему прямо в шею, под кадык. Часовой упал замертво.

Его труп и другого связанного солдата обнаружили лишь через час. Когда Штайн с Гульнарой закончили свою работу в смертоносном подземелье, а Тимофей и Андрей успели соорудить из свинцовых плит что-то наподобие шалаша.

Первую попытку штурма они выдержали сравнительно легко. Спецназ не рискнул взрывать бронированную дверь, а попытался выкурить забаррикадировавшихся террористов слезоточивым газом. Крутой, глотнувший немного «черемухи», совсем взбеленился и принялся строчить из автомата по бронированным стенам. На атакующую сторону это произвело впечатление. По крайней мере, пускать газ они перестали. Убедившись, что уже можно дышать, командир приподнял защитное стекло шлема и громко крикнул:

– Эй вы там, за стеной! Слышите меня?

– Пока еще да, сукин сын. Но ничего, скоро вы зарина нюхнете и совсем окочуритесь, – послышался глухой голос.

– Это бесполезно. Все ваши попытки обречены на провал. У нас достаточно средств защиты и оружия, чтобы дать вам отпор. Более того, мы заминировали хранилище, и в случае чего последний из нас оставшийся в живых взорвет всю эту «банку» к е…ной матери, – ответил Крутоложин.

– Брось сказки рассказывать, Андерсен. Там столько рентген, что, если бы вы сунулись туда, давно бы сдохли. Лучше сдавайтесь по-хорошему, может быть, еще поживете немного.

– Ты не прав, дружище! Чтобы рассеять твои иллюзии, я могу тебе передать видеокассету. Интересное кино. После его просмотра вы станете посговорчивее. Только, когда я открою дверь, прошу не делать глупостей. Иначе я за своих друзей не ручаюсь. По рукам?

– Ладно. Давай свое кино. Но учти, если нае…л, хреново тебе придется.

Едва Тимофей отодвинул самодельный засов, как в дверь снаружи просунулось автоматное дуло. Но изнутри чуть поверх его высунулось такое же.

– И что же, будем друг дружку убивать или кассету вначале посмотрите? – хладнокровно спросил Андрей.

Автомат с явной неохотой исчез. Крутой тоже убрал свой. Затем в узкую щель он протянул кассету.

– Ты кто такой, паря? – спросил тот же наглый голос.

– Командир партизанского объединения Андрей Александрович Крутоложин. А ты?

– А я командир отряда специального назначения полковник Сергей Михайлович Ветров.

– Очень приятно.

– Взаимно.

– Вот что, полковник, оставим пока реверансы, позже будем объясняться в любви и ненависти. Пусть твои начальники посмотрят это кино, а потом и поговорим.

– Как скажете, Андрей Александрович.

– Вот и замечательно, Сергей Михайлович.

Тимофей и командир дружно навалились на дверь и снова заперли ее на засов.

Почти сутки их никто не тревожил, а потом раздался выстрел. В замкнутом бронированном помещении он прогремел словно пушечный залп. Оглушил несшего вахту у взрывателя Тимофея и разбудил дремавшего командира. Подрывник, которому оставалось жить в лучшем случае еще пару часов, ойкнул, а потом медленно, словно боялся потревожить спящую рядом девушку, опустился на пол рядом с ней и замер.

– Ах вы суки! – Крутой вывалился из свинцового шалаша и дал очередь из автомата по потолку.

Не дожидаясь ответного огня, он быстро закатился в укрытие.

– Это твой ответ, Михалыч, на наше предложение? – крикнул он в сторону двери.

– Что ты, Александрович? Это просто промежуточный ход. Когда соперник подставляется, грех не воспользоваться.

– Да я посмотрю, ты настоящий стратег, – съязвил Крутой и тут же поинтересовался. – А как там с кассеткой? Посмотрели ее твои командиры?

– Они-то посмотрели. Но задал ты нам задачку. Местное начальство само боится принимать решение, ждет ответа из Москвы. Там теперь твою кассету смотрят. Отчаянные у тебя ребята, Крутой. По-доброму завидую. Я бы с удовольствием таких парней к себе взял. Если бы ты видел, как они вчера дрались. В окружении, под минометным огнем, против бронетранспортеров и танков. Окопались, как кроты, в лесочке и огрызались из автоматиков и гранатометов. Сколько мы ни взывали к их благоразумию, все бесполезно, никто не сдался в плен. Всех их вчера сравняли с землей. Жаль. Хорошие были бойцы.

– Михалыч, если не лукавишь, просьба у меня к тебе будет.

– Говори. Если не против закона, постараюсь выполнить.

– Сходи в церковь и поставь за ребят свечку.

– Это можно. Это я обязательно сделаю, Саныч. Вот только с тобой разберемся. Заодно и схожу. Вас же теперь только двое осталось. Недолго мне теперь ждать.

– Не торопись, коллега. До Рождества мы с Харитонычем как-нибудь протянем. Вода у нас есть, сухари тоже. А спать и по очереди можно. Один спит, а другой за кнопочкой смотрит. Вдруг вы сдуру сунетесь. Тогда придется нам нажать на кнопочку.

– И неужели ты, Саныч, сможешь сделать это? Ведь, как мне объяснили, сотни тысяч, миллионы людей могут погибнуть. Это не то что убить одного человека. Здесь надо совсем сумасшедшим быть. Некоторые даже говорят, что после такой встряски Земля может сойти со своей орбиты. И тогда вообще – полный абзац!

– Но вы же, Михалыч, тоже нас тысячами и миллионами изводили. И ничего. А почему нам этого нельзя сделать?

– У тебя же тоже есть семья, дочь. О них хоть подумай, если других не жалко, – урезонивал террориста полковник.

– Ты о моих, Сергей Михайлович, не беспокойся. Ты о своих лучше подумай. Мои уже далеко отсюда. А за Землю ты не переживай. Она, бедная, и не то за свою историю видела и стерпела. Бог даст, и на этот раз пронесет.

Полковник отнял ухо от двери. Его заместитель вопросительно посмотрел на баллон с отравляющим веществом. Но Сергей Михайлович отрицательно покачал головой.

В аэропорту Юрия Ивановича провели в депутатский зал. До окончания регистрации на московский рейс оставалось двадцать минут. Вездесущий Петр Павлович усадил своего патрона в мягкое кресло и, оставив его на попечении пяти охранников, сам побежал к начальнику аэропорта за билетами.

Удивительное дело! Но вчера в агентстве Аэрофлота ему не продали заранее забронированные билеты. И хотя он заказывал четырнадцать мест, а выкупить хотел лишь двенадцать билетов (дочка шефа со своим муженьком-затейником оставались в Обске), у него ничего не получилось. Начальница агентства, когда он, возмущенный донельзя, вломился к ней в кабинет, лишь удрученно развела руками.