Дмитрий Барчук - Новый старый год. Антиутопия

– Чего они хотят? – спросил второй секретарь ЦК.

– О! Очень многого! – ответил губернатор. – Отставки правительства, прекращения репрессий, всеобщей амнистии политических заключенных и так называемых «экономических преступников», проведения президентских и парламентских выборов, либеральных экономических реформ. Еще хотят обратиться по Центральному телевидению к народу России с каким-то воззванием.

– И все? – Селин снова вздернул вверх свои густые брови.

– Вы считаете, что этого мало? – настала очередь удивиться генерал-губернатора.

Юрий Иванович вернулся в кресло и закинул ногу на ногу.

– А вот последнее ваше сообщение меня успокоило, – сказал он. – Я понял, что это не фанатики, а здравомыслящие люди, которых просто довели до отчаяния. Они мыслят, логически рассуждают, идут на переговоры. Если их нельзя обезвредить силой, то надо взять хитростью. Поверьте мне, многие из их требований выполнимы. Даже больше, чем вы себе можете представить.

В этот момент объявили посадку на московский рейс. Юрий Иванович схватил свой саквояж и направился к выходу, даже не попрощавшись с растерянным губернатором. При этом на губах его играла странная улыбка.

В иммиграционный департамент они приехали к обеду. Пограничники помогли Наталье с детьми выйти из служебного автобуса, провели внутрь двухэтажного кирпичного здания, построенного еще в позапрошлом веке, забрали их паспорта и свидетельства о рождении, занесли документы в один из кабинетов и велели дожидаться, когда их вызовут, а сами уехали. Посетителей в этой конторе было много. Все стулья в коридоре были давно уже заняты. Люди сидели на подоконниках, на чемоданах и узлах. Некоторые, подстелив на загаженный пол что-нибудь из одежды, лежали прямо здесь, в коридоре. А кое-кто даже спал. Это были беженцы. Правдами и неправдами, рискуя жизнью, эти люди выбрались из взбесившейся России и сейчас обивали пороги кабинетов казахстанских чиновников в надежде получить хоть какой-нибудь кров и любую работу, лишь бы не умереть с голоду.

Наши путешественники вначале стеснялись, стояли особняком, образуя полукруг. Первым не выдержал и заныл, что у него устали ножки, Алеша. Мать усадила его на дяди Мишин рюкзак. Но затем, часа через два ожидания, к нему присоединились и остальные девчонки. А ближе к вечеру их маленький табор ничем уже не отличался от других иммигрантов.

– Лугинец! Лугинец Наталья и следующие с ней несовершеннолетние, пройдите! – прокричали из чуть приоткрывшейся двери, куда пограничники отдали их бумаги.

Наши уже задремавшие беженцы вскочили с пола и, прихватив свою нехитрую поклажу, зашли в кабинет.

За большим конторским столом важно восседала пожилая полная казашка с корявым, изъеденным оспинками лицом и роговыми очками на толстом, как большая картофелина, носу. Над ней висел портрет радушно улыбающегося президента Казахстана.

– Значит, вы спасаетесь от коммунистического произвола и просите у нашей страны политического убежища? – прокурорским тоном спросила чиновница.

– И да и нет, – ответила растерявшаяся Наталья.

– Как это понимать? – фыркнула казашка.

– Правильно то, что нас без каких-либо оснований преследуют нынешние российские власти. Но мы вовсе не собираемся становиться гражданами Казахстана. Нас ждут в миссии Красного Креста в вашем городе. Есть предварительная договоренность, что Австралия может предоставить нам политическое убежище. Мой бывший муж, Алешин отец, – австралийский гражданин, и он договорился, что наши документы рассмотрят очень быстро.

У чиновницы проснулся интерес к этим посетителям. Она сняла очки, протерла стекла скомканным носовым платком и вновь водрузила их на свой нос, еще раз окинув взглядом этих соискателей заокеанского гражданства.

– Любопытно, очень любопытно, – проговорила чиновница. – Однако согласно законам Республики Казахстан политические беженцы из других стран, следующие через территорию нашей страны транзитом в третьи страны, особенно такие высокоразвитые, как Австралия, должны пройти комплексную проверку на безопасность в лагере для интернированных лиц.

– И сколько это займет времени? – поинтересовалась не готовая к такому повороту событий Наталья.

– Полгода, год. У кого как? Это зависит от того, как быстро мы получим информацию о вашей благонадежности от наших источников в России, – торжествующе объявила чиновница.

– Что же нам тогда делать? – недоумевала Наталья. – Мы, правда, – не уголовники и не шпионы.

– Я верю вам. Но закон есть закон, – служащая иммиграционного департамента развела руками.

– Мы будем сидеть на шее вашего правительства. У нас есть где остановиться в Павлодаре. Здесь живет мать моего мужа и куча его родственников. Они, кстати, могут подтвердить наши личности. И притом у нас есть деньги.

При этих словах иммигрантки чиновница несколько оживилась и принялась с важным видом листать свою конторскую книгу.

– Не знаю, не знаю, смогу ли я вам чем-нибудь помочь, – пробормотала она.

– Ну, пожалуйста. Только отпустите нас. Вы же такая добрая. У вас ведь есть свои дети. Войдите в мое положение, – приговаривая, Наталья подошла вплотную к ее столу, вытащила из внутреннего кармана куртки стодолларовую купюру и положила ее перед чиновницей.

Та сразу же накрыла деньги толстенным журналом и потеплевшим голосом произнесла:

– С каждого.

Чиновница кивнула головой в сторону ребятишек, но Наталья все и так уже поняла и протягивала ей еще четыре таких же бумажки.

Триумф! Настоящий триумф! Наконец-то свершилось! Он стал первым в этой огромной богатейшей стране, именуемой Россией. И как это все прошло легко, само собой, без сучка и задоринки, как по маслу. Пленум ЦК практически единогласно проголосовал за смещение прежнего Генерального секретаря и стопроцентно поддержал его кандидатуру. Видно, на самом деле это веление судьбы, божественный промысел. И ему было предначертано свыше возглавить агонизирующее государство в его минуты роковые. И спасти его. И вознести его на подобающее ему место в мировой иерархии.

А насколько пламенной, эмоциональной была его речь на Пленуме! Он припомнил бывшему генеральному все. И геноцид против русского народа, репрессии, в которых погибли миллионы россиян, и бездумную национализацию приватизированных предприятий, приведшую к еще большему развалу производства, и страх перед Западом, позволивший империалистам обобрать Россию до нитки. Даже захват террористами ядерного объекта в Обской области он обернул в свою пользу, преподнеся это событие как бунт доведенного до отчаяния русского народа. Весь Кремлевский дворец съездов стоя рукоплескал ему. Словно он не политический деятель, а какой-нибудь прославленный дирижер, мировая знаменитость. А он и есть дирижер. Только в подчинении у него находится не какой-нибудь там симфонический оркестр, а целая страна. И ее судьба отныне в его власти. А, может быть, и судьба всей планеты.