Дмитрий Барчук - Новый старый год. Антиутопия

– А вот это уже больше походит на правду, Харитоныч! – обрадовавшись, сказал Андрей и ударил друга по плечу. – Если так дела пойдут и дальше, то завтра, может быть, мы будем с тобой посиживать, дружище, на настоящих белоснежных, продезинфицированных унитазах и будем с. ть, сколько душе будет угодно.

– Блестящая идея, командир! – восторженно отозвался Тимофей.

– А, может быть, взять у него эти газеты? Все-таки расширенный аналитический комментарий! – поставил вопрос на обсуждение Крутоложин.

– Я думаю, что стоит рискнуть. Ты не переживай, командир. Если с тобой что-нибудь случится, я тут же отправлю всех к праотцам, – успокоил Тимофей.

Андрей перебежками добрался до двери, постучал в нее запасным рожком от автомата и спросил:

– Полковник, ты еще здесь?

– А где же мне еще быть, как не с вами? Мне без вас отсюда хода нет, – признался Ветров.

– Слышь, Михалыч, я сейчас приоткрою маленько дверь, а ты мне зашвырни сюда газеты. Только не гранату, а именно газеты. Смотри, не перепутай.

– Постараюсь.

Когда сверток упал на пол, партизан тут же подхватил его и, убедившись в отсутствии подвоха, перекинул его дальше в шалаш к Тимофею.

Крутой захлопнул дверь, закрыл ее на засов, но обратно в убежище не пополз, а остался отлеживаться возле двери, через щель которой в помещение проникал свежий воздух. Трупы Дмитрия и Гульнары начали уже разлагаться и потому ужасно смердели. Уставший от этого зловония партизан жадно вдыхал чистый воздух.

– Андрюха! А в газете нас и впрямь оправдывают. Конечно, пишут, что «терроризм – это не метод решения политических проблем, но когда государство само вело себя подобным образом, что же тогда оставалось делать рядовым гражданам», – послышался радостный возглас Тимофея.

Крутоложин вновь отодвинул засов и приоткрыл на себя бронированную дверь.

– Михалыч, – позвал он полковника. – Ты можешь выполнить еще две моих просьбы?

– Постараюсь, – уклончиво ответил Ветров.

– У тебя закурить не найдется?

– Какие проблемы! Конечно! – обрадовался полковник легкости выполнения первого желания.

Закурив сигарету с фильтром, Крутой даже закрыл глаза от кайфа. Сделав еще несколько глубоких затяжек, он обратился к полковнику:

– У тебя есть с собой сотовый телефон?

– Да, – признался офицер спецназа и невольно схватился за карман, в котором лежала трубка.

– Дай мне его. Я хочу обсудить с твоим начальством условия нашей капитуляции.

Ветров подумал немного, затем достал трубку и протянул ее партизану.

– Спасибо. Ты настоящий полковник. А теперь, пожалуйста, доложи своему начальству, что переговоры о сдаче вам хранилища я буду вести только с новым генеральным секретарем. И больше ни с кем. Номер телефона вам известен. Пусть товарищ Селин выкроит минутку и наберет его. До вечера как раз моя смена у пульта, – произнес Крутой и закрыл дверь.

На выходе из Георгиевского зала к Юрию Ивановичу подбежал запыхавшийся помощник.

– Обские террористы готовы сдаться! – выпалил разгорячившийся Петька, да так громко, что следовавший за ним китайский посол вытянул вперед свою любопытную морду.

– Тише, соблюдай дипломатический этикет, – сделал замечание помощнику Селин. – Какие они выдвигают условия?

– Только одно. Хотят обсудить их по телефону лично с вами.

– Да? – задумчиво произнес Юрий Иванович.

Но, поразмыслив чуть-чуть, он пришел к выводу, что лишний штрих к портрету заботливого отца народов, спасителя отечества от ядерной угрозы ему не повредит.

– Соедини меня с ними. Как зовут их старшего? – спросил он растерявшегося Петра.

– То ли Крутогоров, то ли Крутодолин? Точно не помню. Я только однажды видел его физиономию на плакате «Обезвредить опасного преступника». Ну и рожа у него, я вам скажу. А по имени, кажется, Андрей, – пролепетал Петр Павлович.

Войдя в приемную, они увидели вставшего с дивана доктора Назимова.

– Одну минуту, Шалва. Я только переговорю по телефону и тут же вызову тебя. Отдохни пока с дороги, – бросил на ходу Селин.

– Юрий Иванович, он на проводе, – почему-то шепотом произнес помощник.

– Кто это он?

– Террорист, – ответил Петр. – Я выяснил: его зовут Андрей Александрович, а фамилия у него Крутоложин.

– Дай трубку, – тоном, не терпящим возражений, сказал генеральный секретарь.

– Алло, Селин у телефона, – уверенно сказал он.

– Очень приятно. Я надеюсь, что вы не столь кровожадны, как ваш предшественник, – послышалось в ответ.

– Мне сообщили, что вы хотите сдаться. Ведь практически все ваши требования нами выполнены. Кажется, вы еще хотели обратиться к россиянам по телевизору. Но я это уже сделал за вас. Вы можете оказаться не оригинальными.

– Мы уже в курсе. И, честно признаюсь, ваши первые шаги на властном поприще внушают нам определенные надежды. Но хотелось бы видеть с вашей стороны более конкретные действия.

– Я вам больше скажу. Сегодня арестован и отправлен в Лефортово бывший глава партии, как государственный преступник и изменник Родины. Я отдал в министерства юстиции и внутренних дел распоряжение подготовить план проведения амнистии жертв коммунистического террора. Это разве не конкретика? К вечеру об этом сообщат средства массовой информации.

– Все это замечательно, Юрий Иванович. Но мы с моим товарищем хотели бы получить некоторые гарантии для себя лично. Что после того, как мы покинем хранилище, нас не бросят в тюрьму или не заставят самих снимать мины.

– Не бойтесь, для этого найдутся другие патриоты. Вы свой долг перед Отечеством уже выполнили. Хотя, честно признаюсь, вы меня своими подвигами задели за живое. Ведь я отдал без малого четверть века этому комбинату. Попугали, сынки, и будет. Многих в правительстве вы заставили задуматься и переосмыслить внутреннюю и внешнюю политику. Обещаю вам, что такого произвола, как при прежнем руководстве, я больше в стране не допущу. Вы же не Геростраты какие-нибудь, а нормальные наши российские парни. И никогда я не поверю, чтобы вы всерьез хотели взорвать мир. Не сошли же вы на самом деле с ума?

– И все-таки, какие у нас гарантии остаться в живых? – задал конкретный вопрос Крутоложин.

– Мое честное слово вас устроит?

– Вполне.

– Когда вы намерены покинуть «банку»?

– Где-то через час. Только обсудим с товарищем некоторые детали.

– Хорошо. До встречи в Кремле. Звание Героя России вам, Андрей Александрович, обеспечено.

– Ловлю вас на слове, Юрий Иванович.

Селин положил трубку и самодовольно произнес:

– По-моему, сейчас я спас несколько миллионов россиян. Все-таки это удел избранных: казнить и миловать. Этот Крутоложин взвалил на себя ношу, которую ему не унести. Духу у него не хватит взорвать «банку».