Дмитрий Барчук - Идеальная жена. Постчеловеческая история

– Не делай этого, Майкл. Ты же не знаешь, что на этой флэшке. Если Ева так предостерегла вас, там, должно быть, нечто ужасное.

Молодой человек остановил коляску и упрямо произнёс:

– Ну и пусть. Она обещала отвезти меня к Магдалине. Чтобы вернуть любимую, я готов сойти в ад. Пусть весь мир летит в тартарары, лишь бы мы были вместе. Ева сказала, что другого шанса спастись у нас нет. И я ей верю.

– Позвони ещё в Ниццу. Номер в моем телефоне. Её зовут Анна.

«Господи! Прости их, ибо не ведают, что творят…» – впервые за много лет я начал читать молитву и потерял сознание.

Полицейский досмотр перед посадкой в самолёт. Ночной перелёт через весь континент. Аэропорт Майами. Взлётная полоса ещё не просохла после дождя. Меня, как куклу, перевозят в вертолёт. Огромная стрекоза взмывает в небо. Посадочные огни потухают под нами. Запах моря. Его не спутаешь ни с чем.

– Вот мы и в безопасности, дорогой, – шепчет мне Ева.

Санитар делает мне укол, и сознание начинает проясняться.

Я снова в кабинете Моисея. Здесь всё и началось, родился сам проект идеальной жены. Теперь она живая, осязаемая сидит напротив Моисея и сама уже устанавливает правила игры.

– Вы обязаны сделать операцию Адаму. Только вы можете спасти его.

– Нет проблем, голубушка. Только вы сначала выполните свою часть договора. Вы кое-что обещали сенатору.

– Ну, если вы настаиваете, доктор. Можно мне воспользоваться вашим компьютером?

Ева садится на кресло Моисея и вставляет флэшку. Один щелчок мыши, и электронное письмо с вложенным файлом уходит Фрэнку.

– Как я понимаю, это новая нейтронная бомба, уничтожающая людей, но сохраняющая всю инфраструктуру. Браво, голубушка! Вы далеко пошли!

– Учителя были хорошие! Я сделала, что обещала. Теперь ваша часть.

В руке у Моисея неожиданно появляется блестящий пистолет.

– Мы ошиблись, Адам. Человек не может сотворить бога, у него всегда получится дьявол. Настало время исправить сделанную ошибку. Прощайте.

Он наводит пистолет на Еву, но рука сгибается под её пристальным взглядом. Оружие с глухим стуком падает на мягкий ворс персидского ковра.

Моисей устремляет гневный взор на своё взбунтовавшееся детище. Схватка двух великих гипнотизёров, двух великих жрецов не на жизнь, а на смерть. Финал. Четверть часа они пытаются испепелить взглядами друг друга. Глазные яблоки старика не выдерживают напряжения и начинают дымиться. Загораются синим пламенем, и очень скоро от них остаются только чёрные дымящиеся угли. Ноги доктора подкашиваются, и его бездыханное тело распластывается на ковре рядом с пистолетом.

– Отсылай сигнал своим парням, Майкл, – усталым голосом произносит Ева.

Теперь она командует на корабле. По селекторной связи вызывает заместителя Моисея. Приходит Магомет, тот парень, что возил нас в Вифлеем.

– Срочно отключить все компьютеры, телефоны, всю радиосвязь на борту. Ни на какие запросы не отвечать. Наш ковчег берёт курс на Коломбо. Полный вперёд! – командирским голосом приказывает она и добавляет. – Предупредите свою родню в пустыне. Мы можем принять их на борт, когда подойдём к Аравии.

– Слушаюсь, госпожа, – почтительно склоняет голову Магомет.

Я просыпаюсь среди ночи в каюте один. Евы нет рядом, но её сумка здесь, и вещи разбросаны. Странно, но никакой боли не чувствую. Подхожу к двери, но она заперта снаружи. Выглядываю в иллюминатор. Звёздное небо сливается с величественным, вздыхающим океаном. Телевизор отключён. Телефон тоже. Чтобы занять себя чем-нибудь, включаю видеокамеру, найденную на дне сумки жены.

Ева застаёт меня за просмотром ролика. Влетает в каюту, как фурия. Вырывает камеру из рук и со всей силы швыряет на пол. Аппарат разлетается вдребезги.

– Зачем? Зачем ты это смотрел? Ты же спал! Я вышла на считаные минуты, чтобы провести консилиум с врачами по поводу твоей завтрашней операции. Господи, какая же дура! Совсем забыла про эту камеру!

– Пастора жалко. Жестоко ты с ним обошлась.

– Он умер за свою веру. А вот какого чёрта ты это смотрел?

– Не волнуйся. Тебе это не идёт. Ты же дочь бога. Должна и вести себя соответственно.

– Ты сам прекрасно знаешь, чья я дочь и кто меня сотворил. Тебе всё равно не удастся так легко улизнуть от меня. Как бы ты ни старался. Я люблю тебя, мерзавец, и не дам тебе умереть. А ну давай дыши, как нас учил Бердяев! Ты будешь у меня дышать сутками, пока снова не захочешь жить.

Фрэнк вальяжной походкой заходит в бар, где тусуются геи. Он здесь завсегдатай. Заказывает выпивку. В баре многолюдно. Громко играет музыка. Он осматривается по сторонам в поисках хорошенького паренька. Но вдруг настроение его меняется, он достаёт из карманов гранаты и одну за другой швыряет их в толпу. Взрывы, крики, кровь, дым. Выдернув чеку у последней, он какое-то время сжимает гранату в кулаке, а потом решительно засовывает её себе в штаны. Взрывной волной меня отбрасывает на Цейлон. Мы с Евой снова живём на нашей благоухающей вилле. Все цветочки и зверушки тянутся к ней. Мы занимаемся любовью. Внезапно её животворящее лоно с треском лопается и превращается в огромную чёрную дыру. И я проваливаюсь в неё и снова лечу по бездонному колодцу в кромешной тьме. Бездна всё растёт и растёт. Она поглощает президентов и банкиров с яхтами и лимузинами, патриарха с ролексом и папу римского вместе с папамобилем, поэтов, учёных, космонавтов, армии, целые города с виллами, казино и небоскрёбами, народы и цивилизации. Всё, что когда-то было произведено женщиной на свет, забирается женщиной обратно, во тьму.

Наконец моё горло пересохло до такой степени, что я захотел пить. Радости Евы не было предела. Тёмные круги под глазами выдавали, что она не спала уже много ночей. Но как бы она ни старалась, заставить меня съесть что-нибудь не могла. Комок подступал к моему горлу, и я не мог проглотить ни крупицы еды. Мне пробовали внутривенно вводить физиологические растворы, но вены прятались от иголок, кожа вздувалась, и ничего, кроме синяков, я не получал.

Зато откуда брались мужские силы, не знаю. Я не выпускал Еву из постели. Видимо, когда организм приближается к смерти, срабатывает инстинкт продолжения рода. Как с глубокого похмелья, Ева тоже обезумела от страсти. Она поняла, что теряет меня, и ей до смерти захотелось забеременеть.