Сергей Галихин - Эра Водолея, или Каждый имеет право знать [СИ]

— Каждый имеет право знать все про каждого, — с иронией ответил дядя Юра и, откусив торт, сделал глоток горячего чая.

— Я это уже слышал сегодня, — сказал Костя, но дядя Юра не знал о случае в парке, поэтому подумал совершенно о другом.

— Когда это начиналось, — сказал дядя Юра, — все выглядело достаточно безобидно и поэтому никто не сопротивлялся. А в результате… ты прав, все стучат на всех.

— Благими намерениями вымощена дорога в ад.

— С одной стороны, ты абсолютно прав, а с другой — есть в этом и некоторый плюс. Государство требует от тебя выполнения определенных правил игры. Например, присылать дневники наблюдения. Пожалуйста. Вечером пять минут потратил, в понедельник заказным письмом отправил и все, живи спокойно. И волки сыты, и овцы целы.

— Как все просто, — грустно усмехнулся Костя. — Вас заставляют переступить черту в малом, а дальше… когда девушка теряет девственность, на все последующее она смотрит уже гораздо проще.

— Ты намекаешь, что нас отымели? — спокойно спросил Чуев. — Возможно. Но это вопрос весьма спорный. Порядочные люди стараются не замечать лишнего и пишут в отчетах о мелочах. Но это чистая правда, и при перекрестном сравнении она подтверждается.

— Порядочные люди не стали бы вообще ничего писать.

— Порядочных людей очень мало, и они должны помогать друг другу. Сам знаешь, основной закон человека — кто сильнее, тот и прав. Что ты предлагаешь? Поднять восстание? Собственно, это не сложно. Только зачем? Чтобы какая-нибудь сволочь воспользовалась этим и, вывернув все наизнанку, наживалась на чужой крови? Нет уж, увольте. Ты не понимаешь главного. Человек по натуре существо рабское. Оно не может жить самостоятельно. Ему обязательно нужно подчиняться кому-нибудь. Чтобы кто-то принимал за него решения, говорил, что делать. Может, поэтому возникают некоторые легенды? Атлантида — страна, где вершины технического и морального развития человечества сделали всех счастливыми.

— Ты веришь в Атлантиду? — удивился Зубков.

— Я живу в Эру Водолея, — ответил Чуев. Через час дядя Юра ушел, оставив Костю и Наташу одних.

Зубков лежал в кровати, заложив руки за голову, укрывшись одной простынкой. Было слышно, как на улице лаяла собака. Наташа выключила свет, осторожно ступая, прошла к кровати и нырнула под простыню. Костя обнял свою мечту и вдохнул пьянящий запах ее мокрых волос. Он потерся носом о ее левое ушко, затем коснулся его кончиком языка. Его руки медленно заскользили вниз, от плеча по ключице, и задержались на несколько мгновений на правой груди. В темноте что-то зажужжало. Костя насторожился.

— Слышишь? — прошептал Костя. — Что это?

— Камера безопасности, — также шепотом ответила Наташа и коснулась губами его прикрытых век.

— Что? — чуть ли не крикнул Костя.

— Видеокамера наблюдения, — улыбнулась Наташа. — Для защиты от нападения на жилище.

— А может, потому, что каждый имеет право знать все про всех? — громко спросил Костя.

— И это тоже. Только чтобы получить запись из частного жилища, нужен специальный допуск. А его без уголовного дела никому не дают. И звука у записи нет.

— Цивилизация извращенцев! Как же вы по нужде ходите? Как можно мыться, зная, что на тебя кто-то смотрит да еще и записывает все на видео?!

— В ванной и туалете нет камер, — сказала Наташа и осторожно поцеловала нижнюю губу возлюбленного.

Головокружение вернулось к Косте. Он ответил на поцелуй. Наличие камеры на мгновение стало не таким уж и важным.

— Тогда пошли в ванную, — пробормотал Костя, на секунду оторвавшись от губ возлюбленной.

— Зачем? — удивилась Наташа.

— Потрешь мне спинку.

Зубков сидел за своим рабочим столом и в последний раз проверял только что написанную статью. В ней он с наслаждением рассказывал о том, как мэрия пытается заставить газеты печатать о своей работе. Все бы было не так страшно, если бы не то, с какой педантичностью мэрия требовала освещать свою деятельность. Вплоть до того, сколько саженцев сегодня высадила служба озеленения и сколько мусора вымели с улиц дворники. А уж дела мэра кроме как эпохальными называть не рекомендовалось. На столе зазвонил телефон. Не отрывая глаз от текста, Зубков снял трубку.

— Алло.

— Привет, это я.

— Привет. Как дела?

— Нормально. Сегодня после обеда большая выписка. А с завтрашнего дня неделя санобработки. Будем все мыть и чистить.

— Почему так скоропостижно?

— Ничего не скоропостижно. Просто я забыла тебя предупредить. Я, наверное, немного задержусь.

— Понятно. Не забудь позвонить перед уходом. Я тебя встречу.

— Хорошо.

Положив трубку, Костя вернулся к статье. Через пятнадцать минут он закончил над ней работать и с удовольствием откинулся на спинку кресла. Голове требовался отдых, и Зубков включил телевизор.

— …вчера прошло сообщение, — спрашивал кто-то патриарха, — что Папа Римский ответил положительно на просьбу мэра города Осокино вернуть городу икону Осокинской Божией Матери. Что это за икона?

— Первое упоминание об иконе Осокинской Божией Матери относится к шестнадцатому веку, — сдержанно и тихо заговорил патриарх. — В начале войны тысяча восемьсот двенадцатого года, во время штурма Осокино армией Наполеона, икона была утрачена. До последнего времени считалось, что она сгорела во время пожара в монастыре. Пять лет назад прошла информация о том, что икона якобы обнаружена в Ватикане. Я не знаю, что происходит у мэра Осокино с Папой Римским, — голос патриарха вдруг стал сдавленным и явно недовольным, — но религия — это не заводская самодеятельность. Нечего прыгать через голову. Если и просить о возвращении иконы Русской Православной Церкви, то это дело Церкви, а не какого-то там мэра. И вообще я сильно сомневаюсь в ее подлинности.

— Но разве есть какая-то разница в том, кто попросил вернуть святыню? — спросил все тот же голос. — Мэр, патриарх или доярка… главное, чтобы возвращение иконы состоялось.

— Я вам уже сказал: это дело Церкви, и самодеятельности здесь не место… Зубков выключил телевизор и, заложив руки за голову, закрыл глаза.

— Конечно, это дело Церкви, — тихо бурчал он себе под нос. — Наше дело аттестацию по Закону Божьему проходить, строем ходить на проповеди, а там нам скажут, где наше место. Нам и нашей самодеятельности.

Зубков вдруг вспомнил, что собирался позвонить Виктору на работу. Трубку взяла секретарша Юля. Она сказала, что Виктор уехал в командировку в Бельгию. Положив трубку, Костя задумался над услышанным. Слово «командировка» за последнее время в его сознании стало обозначать то же самое, что и арест. Неужели и Виктор тоже? Костя пододвинул к себе клавиатуру и вошел в справочную систему. Система ответила, что Виктор Мышкин уже два дня находится в Бельгии, в городе с красивым названием Льеж. «Стоп! — сказал себе Костя. — Слишком много совпадений.