Сергей Галихин - Эра Водолея, или Каждый имеет право знать [СИ]

«Доброе утро, страна, — воодушевленно сказал Мукин. — Сегодня мы все проснулись в новом, светлом государстве. Государстве, в котором больше не будет лжи, тотальных слежек, доносов, репрессий инакомыслящих. Отныне в психиатрических клиниках будут лечиться только больные люди, а не треть населения страны. В командировки будут ездить только по служебным делам, а не по приговору особой комиссии. Отныне свобода слова будет основываться на праве каждого говорить то, что он хочет, а не то, что разрешает Служба государственной безопасности».

На кухню вошла Наташа и, встав у Кости за спиной, положила руки ему на плечи.

— Доброе утро, — сказала она сонным голосом. Костя поднял глаза и посмотрел на нее снизу вверх.

— Привет, — сказал он без эмоций.

— Что передают?

— Наши в городе.

— Что? — не поняла спросонок Наташа.

— Президент подал в отставку. Власть перешла к Комитету национального спасения. Наташа медленно села на табурет.

— Спокойствие. Только спокойствие, — сказал Костя с улыбкой. — Ничего страшного не произошло. По крайней мере пока. В стране всего-навсего переворот.

В дверь длинно позвонили. Наташа и Костя перевели на нее взгляд, потом посмотрели друг на друга.

— За тобой или за мной? — спросил Костя, подняв брови и перестав улыбаться.

Наташа сидела белая, как снег. Ее прелестный ротик чуть приоткрылся, а в глазах читался испуг. Повторного звонка не последовало. Костя встал с табурета и пошел открывать дверь. Наташа хотела остановить его, сказать, чтобы он не открывал, но не смогла этого сделать. Казалось, силы покинули ее. И что будет лучше, она тоже не знала. От двери Костя подмигнул ей и щелкнул замком. Он чувствовал легкий мандраж в коленях, но не открывать было глупо. Если это новая власть, то при необходимости она просто высадит дверь.

На пороге в халате и шлепанцах стоял дядя Юра. На его лице, от правого уха до левого, растянулась улыбка. В руках он держал бутылку шампанского.

— Я пришел к тебе с приветом рассказать, что солнце встало! — радостно и с выражением сообщил дядя Юра и вдруг, посерьезнев, добавил: — А чем это у вас пахнет?

Он заглянул Косте за спину, очевидно, пытаясь разглядеть, что у него со штанами. Костя отошел в сторону, пропуская в квартиру раннего гостя, и закрыл за ним дверь.

— Здравствуй, мой цветочек, — улыбнулся Наташе дядя Юра и поцеловал ее в щечку.

— Здравствуй, — испуганно ответила Наташа. — Это ты…

— Бутылка шампанского, — объявил дядя Юра, подняв руку с бутылкой вверх. — Привез из Франции пять лет назад. Спецом, чтобы выпить по случаю и в хорошей компании.

— Ты думаешь, сейчас как раз тот случай, когда пьют шампанское? — наморщив лоб, спросил Костя.

— Ну… откровенно говоря… да, — ответил дядя Юра, срывая фольгу. — Во-первых, шампанское сегодня выпьют Штырев и его команда. Во-вторых, шампанское сегодня выпьют те, кто прежнюю власть тихо ненавидел. В-третьих, сегодня выпьют просто умные люди. Потому что еще неизвестно, чем все это кончится и придется ли еще когда-нибудь пить шампанское. Проволочка была откручена, пробка ослаблена.

— Как будем открывать? — спросил дядя Юра. — По-гусарски или с высшим образованием?

— С высшим, — сказал Костя.

Дядя Юра осторожно придерживал пробку, вращая ее на сорок градусов по часовой стрелке и против, не давая выстрелить. Наконец послышалось резкое шипение, и бутылка была открыта.

— У вас принято пить из горлаR? — с издевкой спросил дядя Юра и положил пробку на стол.

Наташа, все еще растрепанная после сна, поднялась с табурета, и достав из шкафчика три бокала, поставила их на стол. Чуев разлил пенящийся напиток по бокалам.

— Я только не пойму, чему ты так радуешься? — спросил Костя.

— Быть может, это последний бокал шампанского в моей жизни, — ответил дядя Юра. — Могу я выпить его с приятными мне людьми и в хорошем настроении?

Стекло дзинькнуло нежной и чистой нотой. Словами Чуева Наташа была еще раз напугана, а Костя озадачен. Сам же дядя Юра был как-то неестественно весел. Сделав по глотку, все сели на табуреты. В прихожей зазвонил телефон.

— Я возьму, — сказала Наташа и, поставив на стол бокал, вышла из кухни.

— Скажи, пожалуйста, — снова спросил Костя, — чему ты так рад?

— А с чего ты взял, что я рад? — удивленно спросил Чуев, допив шампанское и налив себе еще.

— Да потому, что ты просто сияешь от веселья, — ответил Зубков. — У тебя даже сейчас глаза смеются.

— Смеются… Я смеюсь, чтобы не заплакать.

В кухню вошла Наташа. Как показалось Косте, она была напугана еще больше, чем прежде.

— Звонили из больницы, — тихо сказала Наташа. — Попросили срочно прийти.

— Ничего удивительного, — пытаясь ее успокоить, сказал дядя Юра. — В стране власть меняется. У кого-то сердце не выдержит. А у кого-то и психика. Сейчас все службы города приведут в полную готовность.

Слова дяди Юры вовсе не успокоили Наташу. Она быстро оделась, поцеловала Костю и дядю Юру и ушла. Зубков и Чуев остались сидеть на кухне, допивая «Дом Периньон».

— Нет, родной. Крикуны — это не те люди, которые принесут обществу желаемые перемены, — сказал Чуев, как только входная дверь хлопнула. — Их поэтому так и называют: крикуны. Другое дело, что они сыграли отведенную им роль. Сдвинули процесс с мертвой точки. Вода в нашем озере покоя давно зацвела и протухла. У меня двойственные чувства. С одной стороны, я рад, что началось хоть какое-то движение, с другой — мне страшно, потому что я предвижу большую кровь.

— Ты думаешь, их кто-то специально выпустил наружу, как чертика из коробочки? — спросил Костя.

— Не исключен и этот вариант, — ответил дядя Юра. — Я все же склонен считать, что они сами все это затеяли, хотя и с трудом могу поверить в то, что крикуны на такое решились. Но беда даже не в этом, сейчас крикуны не знают, что делать дальше. Они так долго стремились к перевороту, что перестали задумываться о программе действий, на случай если он действительно произойдет. Для них был важен сам процесс. — Дядя Юра встал с табурета. — А теперь пора и нам на работу. В такое время журналисту дома сидеть грех. Встретимся внизу.

Через полчаса Зубков и Чуев вышли из подъезда. Неизвестно откуда доносилась музыка. Когда они вышли со двора на улицу, их взору открылось массовое веселье. Люди не торопясь прогуливались по улицам, как будто сегодня был национальный праздник. Они пели, пили, отплясывали. Молодежь кружила прохожих в хороводе. Казалось, на город опустилось безмерное счастье. В кафе и барах с большой скидкой разливали спиртные напитки. В глазах хозяина одного из заведений Зубков прочел испуг. Костя понял, что щедрость идет не из-за праздника, а из-за боязни погромов. Это был второй испуг, который в тот день увидел Костя.