Габриэль Зевин - Век любви и шоколада (ЛП)

— Вы думаете, она не в курсе, что ваш брат убит? Она единственная велела нам отвезти тело в морг, и будем считать, что этот вопрос закрыт.

***

Я опоздала на четыре часа на открытие клуба в Бруклине. Когда я, наконец, прибыла, вечеринка заканчивалась. Казалось, что это была хорошая вечеринка, но я в любом случае была не в том настроении.

— Что случилось? — спросил меня Тео.

Я покачала головой и сказала ему, что объясню позже.

Я отправилась в бар, чтобы выпить. Мне нужно было проветрить свою голову. Мистер Делакруа сел рядом со мной.

— Где ты была? — спросил он.

Я рассказала про вечер. В конце я спросила:

— Если бы это произошло, когда вы были окружным прокурором, вы бы действовали как Берта Синклер? Вы бы тоже запихнули тело Толстого в мешок и сказали бы мне, что расследования не будет, потому что мой двоюродный брат был плохим парнем из плохой семьи?

— Мне хочется сказать тебе, что я наверняка бы расследовал, но это не соответствует действительности, — произнес мистер Делакруа после паузы. — Решение бы зависело от того, что еще происходило бы в городе в это время.

— А что насчет меня? Если бы я умерла, кто-нибудь удосужился бы расследовать?

— Аня, ты сейчас важная персона. У тебя собственный бизнес, ты приносишь много денег этому городу. Твоя смерть не осталась бы незамеченной.

Я почувствовала себя немного лучше.

— У города проблема не в смерти твоего двоюродного брата, а кто станет его преемником. Мы хотим знать, с кем будем иметь дело. Может у твоих друзей есть мысли по этому поводу?

Я пожала плечами.

— Ну, кто-то да будет управлять Семьей и, вероятно, было бы мудро с твоей стороны поинтересоваться. Ты не захочешь, чтобы они выбрали кого-то, чьи интересы противоречат твоим собственным.

Я не думала об этом.

— Аня, — сказал мистер Делакруа, — если Мышь права и нападение было предостережением, то, возможно, тебе стоит пересмотреть свое решение о личной охране.

— Мистер Делакруа, мы уже обсуждали этот вопрос раньше, и моя позиция не изменилась. Я скорее умру, зная, что хожу по этому городу и по этой планете, как свободный человек. Мне нечего скрывать и я не нуждаюсь в охране.

Мистер Делакруа улыбнулся мне.

— Это кажется благородным, но неправильным. Как ты и говоришь, ты действительно свободный человек. Я не могу контролировать твои действия, лишь советовать тебе. Я не думаю, что найм охранников что-то отнимет у тебя или у твоего успеха. Но давай не будем это обсуждать. — Он чокнулся со мной. — С Бруклин вышло неплохо, ты так не думаешь?

***

На следующий день я была вызвана на совещание в Бассейн, штаб-квартиру семьи Баланчиных. Знак уважения, который мне оказывали, хотя технически я не состояла в Семье. Я пыталась избежать контакта с Семьей несколько лет, с тех пор, как открыла свой клуб. Однако со смертью Толстого иных вариантов не оставалось. Мистер Делакруа был прав, сказав, что я должна поинтересоваться человеком, которого изберут главой семьи Баланчиных.

Когда я добралась до Бассейна, Мышь уже ждала меня в холле.

— Все внизу.

— Я опоздала? — спросила я. — В сообщении говорилось о четырех.

— Нет. Ты вовремя. Пойдем.

Место показалось мне неестественно тихим. Я задалась вопросом, должна ли я была прийти с охраной. В прошлом мистер Киплинг, как правило, сопровождал меня на важные семейные встречи. Наверное, безрассудно идти в одиночку, никому не сказав, куда я отправилась. Я остановился на вершине лестницы.

— Мышь, я же не попаду в западню, да? — спросила я.

Она покачала головой.

— Ты думаешь, что я не прикрою твою спину?

В бассейне Баланчины сидели вокруг стола. Я узнала только половину из них. Здесь всегда были новые лица. Текучесть кадров была высокой среди Баланчиных — некоторые всегда умирали или попадали в тюрьму.

Все встали, когда я вошла, и я заметила, что единственное оставшееся место было во главе стола. Я посмотрела на пустое кресло и спросила себя, что подразумевается под этим.

Что мне еще оставалось делать? Я села.

Третий или четвертый мой двоюродный брат по имени Пип Баланчин был назначен представителем семьи. (У меня было много двоюродных братьев, но я вспомнила Пипа, потому что он был с усами.)

— Спасибо, Аня. Два года назад ты дала свое одобрение, чтобы Толстый Медовуха возглавил Семью. В то время многие из нас считали, что ты должна была стать главой Семьи. Как ты помнишь, я был одним из тех людей.

— Да, — сказала я.

— Мы глубоко опечалены потерей Толстого. На момент его смерти у него был спор с Иваном Баланчиком. Мы считаем, что из-за этого он был убит. Спор был из-за «Темной комнаты».

— Мне очень жаль.

— Толстый Медовуха верил в тебя и в твое дело. Он был готов умереть за то и другое. После смерти Толстого мы обсуждали ситуацию. Мы считаем, что Баланчидзе Иван и русская часть семьи — это прошлое. Ты, Аня — наше будущее. Мы считаем, что не что иное, как легализация — это ключ к нашему выживанию.

Мужчина в фиолетовом костюме произнес:

— У многих из нас есть жены и дети. Мы устали действовать с оглядкой и думать о том, когда правосудие настигнет нас.

Пип Баланчин продолжил:

— Мы спрашиваем тебя о том же, что надо было спросить у тебя два года назад. Аня, ты будешь управлять Семьей Баланчиных в двадцать втором веке?

Я не хотела быть главой этой Семьи.

И еще…

Когда я посмотрела на длинный каменный стол, на бледные лица и светлые глаза, которые напоминали лицо моего отца, моего брата, и мое собственное, незнакомое чувство начало шевелиться во мне.

Обязательства.

Я почувствовала себя обязанной этим мужчинам (и женщинам, хотя в основном там были мужчины). Что мое рождение Баланчиной было определяющим обстоятельством моей жизни. Фамилия Баланчина была привязана ко мне и определяла меня как буйную, дикую, плохую, ленивую, злую, и трудную. Эти мужчины Семьи были такими же безупречными, как и я была перед лицом этого неотъемлемого права. Я знала, что должна им помочь. Если в моих силах помочь им, я не могу отказаться.

Я оглянулась через плечо на Мышь, которая стояла за мной, как верный советник. Ее глаза светились надеждой и будущим.

— Я не могу официально возглавить Семью и управлять моим бизнесом, — сказала я. — Я бы хотела, но я не могу. Однако, я хочу сделать все от меня зависящее, чтобы помочь вам. Ваши слова, Пип, дошли до меня, и я вас не покину. Я хочу дать еще больше вакансий Баланчинам для работы в клубах. Я хочу отрезать нашу зависимость от запасов шоколада Баланчидзе в целом. Мы можем оставить черный рынок шоколадного бизнеса другой семье, и вместе направить наши усилия на законные источники дохода, такие как какао и лекарственных шоколад.

Баланчины одобрительно закивали.