Владимир Моисеев - Наивный наблюдатель

— Что вы любите больше, свою работу или стихи? — спросила Марго.

— Я бы хотел стать писателем и писать прозаические тексты.

— О чем?

— О том, что ждет нас всех через двадцать лет. Про будущее.

— Разве можно знать свое будущее?

— Знать нельзя, а писать о нем можно!

— Очень интересно, — призналась Марго. — Прочитай мне какое-нибудь стихотворение о будущем. Если такие есть.

— Пожалуйста.

— Хорошо у тебя получается.

— Спасибо.

— Ничего что я на «ты»?

— Все в порядке.

— А теперь расскажи, каким будет будущее?

— Так себе. На любителя.

— Знаешь, как стать этим любителем?

— Догадываюсь.

— И каждый, кто будет рядом с тобой, будет счастлив?

— Нет.

— Нет? — с огорчением переспросила Марго.

— Не в том смысле, что обязательно нет. Я про будущее других людей ничего не знаю, это уж как им повезет.

— Значит, нас ждет беспросветная мгла?

— Я этого не говорил.

— Если людям возле тебя будет плохо, то и говорить нам не о чем.

— Кто-то будет счастлив, а кто-то нет.

— Это уже лучше.

— Чем ты сейчас занимаешься?

— В каком смысле? — спросил Зимин. Он подумал, что Марго опять спрашивает его о кинотеатрах, вечеринках, клубах, саунах и других развлечениях, но ее интересовала его работа.

— Об этом не принято говорить всуе.

— Со мной можно, майор Кротов разрешил. Пожалуй, ты даже обязан быть со мной откровенным.

«Началось», — подумал Зимин с раздражением.

— Психофизика довольно скучная наука, — сказал он, потому что ничего другого в голову не пришло.

Это, что ли, хотела услышать от него Марго?

— Разве ты не общаешься с записанными сознаниями? Кротов мне рассказывал.

— Ну и? — не понял Зимин.

— Это должно быть фантастически интересно!

— Ты преувеличиваешь. Увы, это рутина. Как правило, довольно скучное занятие.

— Странно, мне казалось, что электрики перспективные существа.

— Электрики?

— Ну да, жизнь, основанная на движении электронов в процессорах и чипах. Как-то их нужно называть. Они ведь уже не люди?

— Мы называем их мысликами. Они не могут бегать по кабакам, ножки-то пока не выросли. Вот и обмениваются мыслями с программистами, которые их курируют. Но это так — прозвище. Правильнее их называть фрагментами. Они и есть фрагменты сознания наших пациентов.

— Мыслики, звучит еще смешнее, чем электрики, — признала Марго. — Никак не могу понять, как это вы их научили думать?

— Думать?

— Но ты же сказал, что они обмениваются мыслями.

— Думать и обмениваться мыслями все-таки разные вещи. Мы давно умеем переписывать файлы из папки в папку. Можно ли считать любую передачу информации проявлением интеллекта? Сомневаюсь.

— Кротов любит меня смешить. Услышит где-нибудь новый анекдот и обязательно перескажет. Иногда у него это получается очень удачно, по делу.

— А сам не сочиняет? — поинтересовался Зимин.

— Нет, только пересказывает.

— Пересказ информации можно считать проявлением интеллекта, но только в некоторых случаях.

— То есть, все, что говорят о ваших успехах, вранье? Выдумки?

— Ну почему же. В некоторых проявлениях мыслики очень хороши. Ты рассказала про то, что майор Кротов любит пересказывать анекдоты. Мыслики проделывают это с особым мастерством.

— Значит, не все так плохо? Есть надежда, что ваши пациенты обретут разум?

— Он у них уже сейчас есть, только своеобразный. Они пересказывают свои анекдоты, и считают, что это с ними произошло на самом деле. Так их запрограммировали. Хорошо это или плохо — другой вопрос.

— Они лишены права действовать самостоятельно?

— Не обязательно. Но решения свои они принимают исходя из информации, которую мы записали в их память. Хочешь, я расскажу одну историю про мыслика?

— Конечно, расскажи.

— Работал я однажды с одним забавным фрагментом. Горский отлаживал промежуточную модель воспитанного и доброго человека, что привело к самому неожиданному результату. Фрагмент считал себя нормальным человеком с ручками, ножками, обладающим разумом и свободой воли, способным перемещаться в пространстве по своему желанию и общаться с другими людьми. Все было хорошо, но однажды, покопавшись в своих «воспоминаниях», он решил, что стал суперменом и обладает фантастическими способностями.

— Как же это возможно? — удивилась Марта.

— Все дело в том, что с точки зрения биохимии для организма нет никакой разницы между действиями и воспоминаниями. В обоих случаях действуют одни и те же участки мозга. Человек способен различать воздействия только по дополнительной информации.

— Это плохо?

— Об этом надо знать, а изменить нельзя.

— Но это ужасно.

— До сих пор люди как-то жили. Так вот, возвращаюсь к нашему фрагменту. Он вообразил, что изобрел простой способ перекачивать отрицательную энергию плохих поступков злых людей в электрическую, доступную для промышленного использования. Проще говоря, научился подзаряжать аккумулятор, наблюдая за трамвайными хамами, жуликами, хулиганами и грубиянами. Поскольку сам он был человеком добрым и вежливым, то не мог самостоятельно заряжать аккумулятор, ему приходилось наблюдать за другими людьми. Он был уверен, что бегает по городу, выискивая подходящих для его установки негодяев. Время от времени ему везло и он обнаруживал какого-нибудь особенно отвратительного мерзавца. Были у него и проверенные места. Например, в супермаркете возле касс. Работа спорилась, а аппетит, как известно, приходит во время еды, ему стало не хватать случайных инцидентов. Постепенно он сам научился провоцировать ссоры. И все бы хорошо, но однажды во время удачной подзарядки хулиган подставил фрагменту синяк под глаз.