Нил Шустерман - Непереплетённые

Мои части умеют. Передача. Газ. Вррум-вррум. Мои части не умеют. Заставлю учиться быстро. Чуть не упал. Учись быстрее или умри.

Я. Я. Я. Не такой, как другие сплёты. Знают это. Ненавидят. Думают, они лучше меня. Лучше их. Ненавижу их. Китон мёртв. Других ненавижу. Поплатятся.

Ещё ночь. Глухая ночь. Скоро утро. Свобода! Далеко отсюда. Вррум-вррум. Океан справа. Еду на юг? На север? Неважно. Везде свобода. Найти симпотную тёлку. Чтобы всё при ней. Ночь после бала. Ей понравится. Заставлю. Выиграю спор. Всех заставлю. Умнее их. Сильнее. Дура. Найду её потом. Убью, сделала мне больно. Но не сейчас. Позже. Позже, чем ты думаешь. Рассвет. Горизонт. Океан справа. А впереди? Впереди?

Нет!

Не может быть! Джипы, и копы, и бёфы. Засада! И Камю Компри. Быстрее меня? Как? Как?!

И Китон.

Мёртвый? Не мёртвый? Призраки. Все призраки. Призраки?!

Птичка мимо уха.

Не птичка. Транк.

Промазал.

Негде скрыться.

Вжик. Опять промазал.

Океан справа. И причал. Больше негде скрыться. Вррум-вррум. Дорога, дорога, потом доски. Колёса стучат по доскам. Будка в конце причала. Больше негде скрыться.

Снайперы оказываются не такими меткими, как ожидалось.

— Это транк-пули! Они ведут себя не как обычные! — оправдываются стрелки. — Мы не виноваты!

Никому не хочется брать на себя ответственность за Дирка.

Никому, кроме Кэма. Китон видит страдание на его лице. Как бы ему хотелось облегчить его боль! Ведь всё, чего хотел Кэм — чтобы сплёты обрели человеческое достоинство. С Китоном его метод сработал. Да и со всеми остальными тоже. Но не с Дирком. Потому что Дирк иной. В нём нет искры. А это значит, ничто не соединяет его в целое, кроме швов.

На дальнем краю причала стоит будка для торговли бургерами — вот где собирается найти себе убежище Дирк. Мотоцикл заваливается, сплёт соскакивает и хромает к будке. Снайперы снова стреляют в него транк-дротиками. Чайка, пролетавшая мимо, падает. Было бы смешно, если бы не было так ужасно. Одна из пуль попадает в стекло; теперь Дирку не надо разбивать его самому. Он палит в ответ из украденного пистолета — не глядя, куда попало — и ныряет в будку через выбитое окно, пытаясь спастись от шквала транк-пуль. «Он хотя бы понимает, что произошло? — задаётся вопросом Китон. — Сообразил ли его раскрошенный ум, что мы на острове? Что здесь ты ходишь по кругу?»

— Загнан в угол, — констатирует Кэм.

— Он вооружён! — предупреждает Уна.

— А вот как сиганёт в воду, — пророчествует шериф, — потом доплывёт до берега и ищи свищи!

Китон качает головой.

— Дэви Джонс [21] В среде англоязычных моряков существует идиома «рундук Дэви Джонса». Дэви Джонс считается злым духом, живущим в море, а его рундук — это океан, принимающий мёртвых моряков. , — говорит он. — Ко дну. Утонет. Сплёты не умеют плавать. Пока. Нужно заново учиться. Труднее, чем мотоцикл.

Один из военных, подчинённых Кэма предлагает разнести вообще всю будку:

— Стрельнуть разок из миномёта, и дело с концом!

— Этот причал — памятник истории, — возражает шериф.

Военный пожимает плечами:

— Ну, значит, станет надгробным памятником.

— Никаких миномётов! — отрезает Кэм. — Может, подобраться поближе да бросить внутрь баллон со слезоточивым газом? Выкурим его оттуда.

Военные обмениваются идеями. У Китона есть своя, но он им её не раскроет. Они его и слушать не станут.

Китон шагает в конец причала.

— Эй, ты куда? — кричит шериф. — А ну вернись!

Китон не реагирует. Пусть попробуют остановить его или всадить в него транк-пулю. Он-то знает, что надо делать. Это единственный способ справиться с Дирком. «Твоя рука — моя рука». Китон и Дирк вроде как одна семья, пусть и на некий извращённый лад. А в семье своих не бросают. Наверно, Кэм тоже это понял, потому что Китон слышит, как он говорит:

— Не мешайте ему, пусть идёт.

В момент, когда Китон добирается до будки, на горизонте появляется полоска восходящего солнца. На мотоцикле, валяющемся на дощатом причале, кровь. Кровь и на подоконнике, через который перелез Дирк. За спиной у Китона военные бёфы с оружием наготове заняли позиции, но не двигаются с места. Китон бросает на них взгляд через плечо. А затем карабкается в окно.

Дирк съёжился в углу. Брюки на нём изодраны, нога, повреждённая во время прыжка с мотоцикла, разорвана под одному из швов.

— Мёртвый! — выкрикивает Дирк, слепо размахивая пистолетом. — Я видел! Тебя убили!

— Чуть не убили, — спокойно говорит Китон. — Отпустили. Поняли, что это ты, а не я.

— Дураки!

Китон садится рядом. Молчит. Ждёт, что будет делать Дирк. Неужели выстрелит в него? Или, может, поняв, что деваться некуда, выстрелит в себя? Но тут Китон соображает, что уж этого-то Дирк не сделает. Ему такой выход даже в голову не может прийти. Чтобы убить себя, надо как минимум быть живым. Китона накрывает волна внезапной жалости. Каково это — идти по жизни, не будучи живым? О себе Китон знает, что он живой, потому что испытывает сострадание к несчастному существу, сгорбившемуся рядом. Существу, обречённому на то, чтобы навсегда остаться лишь набором частей.

И тут Дирк хватает его за руку.

— Твоя рука — моя рука. Умрёшь со мной? Бутч и Сандэнс?

В смешанной памяти внутреннего сообщества Китона мелькает воспоминание: Бутч Кэссиди и Сандэнс Кид погибли в безнадёжной перестрелке. У Китона нет желания воссоздать эту сцену в реальности.

— Нет! — говорит он. А потом добавляет: — Джордж и Ленни [22] Джордж и Ленни — герои повести Дж. Стейнбека «О мышах и людях», повествующей о трагической судьбе двоих друзей-работяг во времена Великой депрессии. По сюжету одному из них приходится убить другого из милосердия. .

Дирк смотрит на него непонимающе. Он не знает, о ком говорит Китон. Это, пожалуй, и к лучшему.

— Отдай мне пистолет, Дирк, — требует Китон. Кажется, это первая в его сплётской жизни полная повелительная фраза.

Глаза Дирка сужаются.

— Зачем?

— Затем что я тебя прошу.

— Зачем?

Дирк крепче стискивает оружие. Направляет его на Китона. Китон пристально смотрит ему в глаза, пытаясь найти там хоть что-нибудь. Напрасный труд. В этих глазах нет ни боли, ни раскаяния, ни страха, ни даже осознания своего проигрыша. Сейчас он выстрелит. Но Дирк не стреляет. Вместо этого он суёт пистолет Китону.

— Я плохо стреляю, — произносит он. — Ты лучше. Говоришь лучше, думаешь лучше, стреляешь лучше.

— Похоже на то, — признаёт Китон.

— Иди убей их. Убей их всех. Да, точно. Пленных не брать!

Китон смотрит на пистолет у себя в руке. Рука цвета умбры не умеет обращаться с оружием, зато это умеет рука цвета сиены. Собственно, ощущение почти привычное. Интересно, думает Китон, откуда это чувство? Но потом решает, что лучше не знать.