Ира Андронати - Малой кровью

Пятно справа качнулось и неожиданно стало Дупаком.

— Дупак, — сказал полковник. — Ты…

— Я, Игорь Николаич! Вы живые! Ну, как камень…

Вдохнуть… выдохнуть. Слева все кромешно занемело — от шеи и до края ребер, касаться боязно, а вдруг дыра? Вдох… выдох…

Но ничего не болит. Могло болеть, а не болит. Что не может не радовать.

— Урванцев, — позвал полковник. — Подойди, Урванцев.

Пятно слева стало Урванцевым.

— Слушаю, Игорь Николаевич.

— Как обычно?..

— Ну… где-то да. Кардиограмму же мне не снять, а так… Дольше длилось, колоть шесть раз пришлось.

— Спасибо, брат.

— Да ладно. Мне за это деньги платят. Вы — берегите себя…

При посторонних Урванцев был с ним на «вы» и по имени-отчеству, что сбивало.

— Как оно — беречь-то… сегодня?..

— Это да…

— Где мы?

— Большая ферма сразу за Церковным мостом, не знаю, как называется. Ребята в конюшне, а нам вот — комнату дали.

— Ферма Долитвы, — подсказал Дупак.

— Далеко же ушли… Вечер?

— Ночь начинается. Час Собаки. Товарищ полковник…

— Что, Саша?

— Тут какой-то местный хрен хочет с вами поговорить. В смысле — с самым главным.

— Сказал, что я никакой?

— Сказал. А он — что подождет. По-моему, что-то вроде генерала он у них.

— А как ты сказал? Ты же по-ихнему…

— Шимку-толмача помните? Который при герцоге был, а потом он его за мясо выгнал?

— Помню.

— Мы с ним встретились… ну, сегодня…

— Так. А почему я тебя со всеми не видел?

— Я спрятаться хотел. И получилось… почти. Мы уже в лес выбрались — я, Шимка и еще четверо гардов. И в лесу нас уже того…

— Понятно…

— Игорь Николаевич, не перегружайтесь, — сказал Урванцев. — Если честно, боялся, что не вытащу сегодня. До утра доживем, а там…

— Сейчас, Павлик… Коротко: чего этот генерал хочет?

— Ну… он говорит, что нам теперь надо вместе…

— Не понимаю.

— Типа союза.

— Совсем не понимаю.

— Хотите, я Шимку позову? Он тут, на лестнице ждет…

— Не надо твоего Шимку… Ну-ка, Павлик, давай меня посадим…

— Игорь Николаевич!

— Да ладно тебе… а то сам сяду, а это вреднее…

Он стал садиться — его подхватили с двух сторон, помогли, Дупак подоткнул подушку. Полковник утвердился, повел плечами. Он был в полосатой майке и трусах, оба локтя перевязаны, и под повязками больно: наверное, опять прятались вены. Забавно: немаленький мужик, а вены — как у бабочки…

— Давай-ка, Павлик, накинем на меня бушлат — и зови их, Сань.

Герцогство Кретчтел, Сайя, планета Тирон. Год 468-й

династии Сайя, 46-й день весны, час Собаки

Получается что, подумал Серегин. Получается, я день продержался. Теперь еще ночь простоять…

Это будет вторая бессонная ночь, а ведь во все предыдущие спать приходилось часа по три-четыре. Дед, помнится, ворчал, читая военные мемуары: да как это люди все помнят-то? Я вот из всей войны помню только, как спать хотелось. Спать и жрать. Спать и жрать… И еще — все время грязь месим: И еще победу.

Теперь Серегин понимал его значительно лучше.

Он с трудом — челюсти останавливались — счавкал треть плитки рациона и запил последними каплями воды из второй фляги. Коньяк тратить не стал. Коньяк — это на самую пиковую жару…

Хорошо бы прожить эту ночь. Не уснуть.

Медленно, но вполне заметно над щербатым парапетом плыла оранжевая маленькая луна. Легионеры звали ее почему-то Муркой. Мурка летала над планетой совсем невысоко и делала полный оборот за четыре часа, двигаясь при этом по небу с запада на восток. То есть вращалась-то она в том же направлении, что и планета, но обгоняла ее — поэтому так получалось. Кто-то из ребят с институтским дипломом говорил, что через пару тысяч лет она упадет, и чапам будет очень хреново. Судя по всему, чапы тоже это знали. Кроме того, когда-то сравнительно недавно такая же большая дура на них уже падала — о чем свидетельствует окруженное ленивыми вулканами Круглое море.

Наверное, поэтому чапы такие пофигисты. Жить всю жизнь под этим булыганом…

Вторая маленькая луна висела почти в зените. Остальные еще не взошли.

Тогда это что?..

Несколько секунд он пялился в небо, потом протер глаза — но в зените по-прежнему было две маленькие луны. Две. И одна из них медленно увеличивалась.

Это же катер, вдруг сообразил он. Ну конечно, катер.

Наверное, он отупел за эти сутки, потому что не ощутил ни малейшей радости. Даже наоборот, что-то вроде досады: ну вот, я тут на дальнейшее настроился, а вы меня — за шкирятник и в трюм…

Раздался тот незабываемый и невоспроизводимый звук, который знают все, когда-либо наблюдавшие посадку или взлет космического корабля, — и от которого по плечам и затылку бегут мурашки и скрючиваются пальцы на руках и ногах, а ладони и подошвы начинают неистово свербеть. Кто-то выстрелил издали — звук улетающей отрикошетившей пули был как чашка холодной воды в лицо, Серегин моментально присел, а потом из днища катера — оно уже было рядом и матово светилось изнутри, можно было рассмотреть бугристые утолщения по краю диска и закрытый пока люк — крышка неровная, как древесная кора, — полился яркий молочно-белый свет…

Герцогство Большой Южный Паоот, планета Тирон.

Год 468-й династии Сайя, 47-й день весны

Цхелай умер под утро — долго хрипел, но умер тихо, как бы не желая больше обременять командира своей болью и своей почти мертвой тяжестью. Последние два дня были сплошным бредом, события перепутались и замкнулись, многое из памяти просто пропало. Дениса тоже зацепило в той стычке, рана воспалилась, и как будто током било от лопатки в плечо и шею, но пока что можно было терпеть, двигаться, что-то понимать, волочь на себе тяжелого жаркого солдата — и временами отстреливаться от вцепившихся в штаны партизан…

Он не знал, почему все еще жив.

Наверное, везло…

В несколько ударов лопатки Денис обрушил пласт мокрого щебня с обрывчика, под которым они прятались и где нашел пристанище хороший солдат Цхелай Зу Багом-о, спокойный надежный парень, тиронец по происхождению, но выросший на тренировочной планете Лярва — или, как оно правильнее, Аляр-Вихон. Там было человек двести тиронцев — работники полигона, космодрома, просто торговцы.

Туда и отправят родителям извещение и перевод…

Денис обрушил еще один пласт и понял, что достаточно: иначе он тоже помрет здесь, а это пока рано. Ничем не пометив могилу, а только поставив крестик на карте, он стал карабкаться по склону вверх. При себе у него был автомат, три магазина к нему, граната — и проклятый прибор, ставший теперь цельносвинцовым.

Пройдя с полкилометра и упершись в очередной тупик, Денис достал рацию, выставил антенну и передал Большому координаты двух последних точек. Хотел добавить пару слов от себя, но не стал.