Ира Андронати - Малой кровью

Несколько раз отчаянные смельчаки пытались подобраться к брошенным дальнобойкам, но Серегин был начеку. Правда, один раз в него все-таки выстрелили — и попали в щит. Удар был как кувалдой — по левой руке, а потом по лбу. Однако темное узловатое и очень плотное дерево (наверное, в воде бы оно утонуло) удар этот выдержало. Потом, разобравшись со стрелком, Серегин осмотрел щит. Пуля, к счастью, вошла под углом, поэтому пробила первую доску и глубоко погрузилась во вторую — но, расплющившись, не прошла насквозь. Он хотел было добавить третий слой дерева, потом подумал, что это не имеет смысла: тех, кто по фронту, он с гарантией погасит раньше, чем они передернут затвор. А против фланговых достаточно и двух досок…

Время от времени он все-таки не выдерживал, оставлял автомат как угрозу и уползал под площадку — остыть. И заодно прислушаться: а не пробрался ли кто в нижний этаж, не готовит ли диверсию? Но внизу каждый раз было тихо, Серегин делал глоток коньяку, потом три-четыре глотка воды. Почти сразу же его пробивало обильным потом, и становилось немного легче. Тогда он снова выползал наверх, в жестокое пекло.

…Парни, вас ждут два месяца пекла, говорил, расхаживая перед строем голых по пояс новобранцев, сержант Фогман. У вас у всех за плечами армия и флот, кто-то и повоевать захватил, но я клянусь — еще нигде над вами так не издевались, как будем издеваться мы. Два месяца вы будете не люди, а дешевые сучьи потроха. У вас не будет права даже обосраться от натуги, ясно? Притом что нагрузки будут немереные, вы и после литры чистого представить их сейчас не сможете. Каждый третий из вас или сдохнет, или запросит пощады, и его пощадят: дадут такого пинка, что он все забудет и окажется на родной планете только с теми тремя мятыми бумажками, что получил авансом. Повторяю для тупых: каждый третий. У меня обычно отсев еще больше. В остальных будут вколочены все необходимые рефлексы. Вколочены в прямом смысле — мы будем вас бить. И чтоб я не слышал, что это нарушение прав и так далее. Загляните в свой контракт, там мелкими буквами примечание. Так вот: бить буду. Столько, сколько надо. Может, кому-то из вас это пойдет на пользу…

Гриша не был садюгой и бил не из удовольствия, а ради дела. И по истечении тех двух месяцев вводной подготовки проставился бочонком пива, а «щеглы» проставились ему встречным бочонком. А потом, когда уже началась служба как таковая, его вспоминали чуть ли не с нежностью — потому что Гриша дал именно ту подготовочку, не больше и не меньше, которая пригождалась каждый день.

И когда пришло известие о его нелепой смерти, помянули его по-человечески — благо еще не началась осада.

Но пекло на Лярве было еще то. Пекло, нефтяные болота и песок. И оказалось, что все это можно стерпеть. Главное — не паниковать…

Убивает не жажда. Убивает страх.

Хотя Гриша и обещал, что каждый третий сдохнет, — не сдох никто. Но многих отправили обратно, это да. Осталась примерно половина.

Серегин несколько раз был на грани срыва, но вот поди ж ты. И кто может сейчас сказать, выиграл он или проиграл в результате?..

Наверное, проиграл.

Ну и ладно, подумал он. За это время на его счету накопилось тридцать восемь килограммов золота — не бонами, а чистым металлом, в сейфе надежного банка на Каймановых островах. В случае гибели сумма удвоится плюс ежегодно три килограмма… Соньке хватит.

Хоть он и хлопнул дверью, а дочку любил.

Ему захотелось вытащить фотку и посмотреть, но он запретил себе это делать. Самая что ни на есть дурная примета. Хуже — только начать строить планы на будущее…

Калифорния, где-то в лесу Анджелес

между шоссе 5-м и 14-м

Юлька ожидала, что в горах будет попрохладнее, но напротив, жара только усилилась. Еще немного, и будет барышня-гриль, мрачно думала она. Поднятый пластиковый верх спасал плохо, а разогнаться, чтобы встречным потоком сдуть зной, не получалось — дорога была слишком сложной для водителя с таким бессовестно маленьким стажем. Редко когда удавалось выжать километров семьдесят в час…

Поразительно — насколько в городе не было прохожих, настолько здесь оказалось полно автостопщиков. На этой трудной дороге с подъемами и серпантинами. Ну, девочки в коротких юбках — это понятно. Но седые или лиловые бабки в мешковатых шелковых цветастых штанах и с сумками на колесах — эти-то куда? Или вот эта средних лет пара с дитем в заплечном мешке?..

Как будто беженцы, уходящие вместе с разбитой армией…

Она никого не подсаживала. Не отвечала на призывные жесты, на приветственные вопли — просто проезжала мимо, глядя перед собой.

Сделав морду тяпкой…

И даже не потому, что опасалась охотников. Хотя и это тоже. Просто нужно было быть одной, и все. Как на дежурстве. Когда среди многих, но все равно — одна. А иначе нельзя.

И сейчас — иначе нельзя. Интуиция — вещь отчаянно хрупкая и требует тишины. И неотвлечения. Можно делать всякую дурную механическую работу. Например, крутить баранку. Мыть посуду. Чистить оружие…

…Поначалу это была ее обязанность — как новичка команды. Она не отказывалась, разумеется; она любила запах щелочи и ружейного масла. Но уже через неделю тренер Ник Аллардайс, почти семидесятилетний бывший морской пехотинец, похлопал ее по плечу и сказал, что довольно и что она может чистить только свой «Зауэр-202». На следующий день он зазвал ее в тренерскую комнату, всю увешанную старыми пожелтевшими планшетами с разного рода наставлениями по стрельбе, и сказал, что с ее данными ей нужен, конечно же, гораздо лучший тренер и что он хочет показать ее Майку Гуэртесу, одному из тренеров сборной команды штата. Пришлось отказываться и, потупившись, признаваться в своем положении. Если будет мальчик, сказал Ник, отдавайте в морскую пехоту, плохому там не научат…

Три раза в неделю она отстреливала по сто патронов. А потом сумела так завести разговор, что Ник сам предложил ей, раз уж мэм не хочет профессионально заняться спортивной стрельбой, попробовать себя в полевом снайпинге. Благо стрельбище рядом.

И Юлька, стараясь не перегнуть палку отказами и прочими ужимками, согласилась попробовать.

Скоро она знала с десяток марок снайперских винтовок всего мира, могла сказать, чем одна отличается от другой, поговорить о преимуществах ручной перезарядки перед автоматической и об отличиях редфилдовских прицелов от уиверовских. Еще ей нравилось, что Ник весьма уважительно отзывался о русских СВД и СВВ. Кроме того, он заставлял ее зубрить наизусть, как влияет температура и влажность воздуха на скорость полета той или иной пули и на сколько какой ветер и на каких дистанциях пулю отклоняет. Ник был фанатиком снайперской стрельбы — и вот дорвался до благодарного ученика…