Кэролайн Черри - 40 000 на Геене

Она вошла в дом, в душную комнату, где лежал мертвый. Внезапно она осознала, что делать ей нечего. Ее брат Джин осмотрел шкаф и вытащил одеяло, такое же, каким был накрыт покойник. Она нахмурилась, стоя неподвижно и опираясь на палку.

– Ты не хочешь взять что-нибудь? – спросил Джин. Он встал и оказался на полголовы выше ее. У обоих были короткие подстриженные волосы. На ногах грубые ботинки из кожи калибана, одежда была сшита из жесткой шерсти домашнего прядения. Они были похожи на своих соплеменников, которые одевались точно так же.

Его вопрос удивил Пиа. Она покачала головой, поморщилась.

– Ничего не надо. Мне достаточно того, что у меня есть.

– Иди. Ты и так три года кормила его.

Она пожала плечами.

– И ты приносил пищу.

– Ты ходила сюда.

– Ерунда. Я делала это без всякого расчета.

– Возьми хотя бы одеяло.

– Не надо. Что мне город? Я не хочу ничего, что пахнет городом.

Джин посмотрел на маленькое тело старика под одеялом, снова оглянулся на сестру:

– Идем?

– Я подожду до похорон.

– Мы можем похоронить его в холмах.

Она покачала головой.

– Нет. Его место здесь.

Джин положил бритву и пластиковый стаканчик в одеяло, скатал его, взял сверток.

– Нужно взять его в холмы. Эти новые люди – они придут сюда. У нас кроме неприятностей ничего не будет. Корабли Джина. Он считал, что люди всегда правы. Он знал слишком много и слишком мало.

– Я говорила с одним старым человеком. Он рассказывал, что все старые ази были как Джин.

– Может быть. Они делали то, что хотели от них люди. Но это новые люди. Ты помнишь, что говорил в лагере старый Гэллин? Это начнется снова, Пиа. Если ты будешь ждать здесь похорон, они придут и погонят тебя возделывать поля.

Она чуть не рассмеялась.

– Да, да, так и будет, – сказал Джин. – Кларк, Зед и Там – мы все сбежали от этого.

– Я тоже. Это было нетрудно. – Она взяла гребенку. – Вот это. Это я сохраню.

– Они придут сюда.

– Они принесут разные вещи.

– Машины для лент. Они захватят наших детей и будут строить их в колонны.

– Может, это будет правильно.

– Ты мыслишь, как он.

Она подошла к двери, посмотрела на покинутые купола, упавшую солнечную башню, которую уже обвивали побеги виноградной лозы. Здесь кончался город. Корабль стоял вдалеке. Сверкающая серебряная игла, хорошо видимая отсюда.

– Ты не должна, – сказал Джин, подошедший сзади. Он обнял сестру за плечи. – Ты не должна идти туда и говорить с этими людьми.

– Нет, – согласилась она.

– Забудь об этих людях.

– Разве мы не такие, как они?

– Люди?

– Мы родились здесь.

– Я ухожу. Идем со мной.

– Я пойду с тобой до тропы. – Она проводила его. Нести было нечего, кроме того жалкого узла, что нес Джин. Брат ушел, и она постояла, глядя на город.

Вот и умер Старый Джин.

Она прошла к его дому и села возле двери. Сидела она до тех пор, пока к дому не подошли Новые Люди.

Они привели ее в смятение своей странной внешностью, как привели в смятение и весь город. Были те, кто готов был им поклониться. Но Пиа холодно смотрела на пришельцев.

Их одежда была очень красива – тонкая шерсть, обтягивавшая фигуры. Город давно не умел делать такую шерсть. Волосы их были коротко острижены, и от них исходили резкие незнакомые запахи.

– Говорят, здесь живет человек, который прилетел на корабле – сказал первый из них. Он говорил странно – дело не в том, что он нечетко произносил слова, просто они звучали как-то по-другому. Пиа сморщила нос.

– Он умер.

– Ты его дочь. Говорят, ты можешь рассказать нам кое-что. Может, ты пойдешь с нами? На борт корабля?

– Я не пойду туда. – Сердце ее часто билось, но она держалась хладнокровно и невозмутимо. У них были пистолеты. Пиа видела это. – Садитесь.

Чувствовалось, что они недовольны. Один из них опустился на корточки перед нею. Он был одет в голубой костюм, весь в нашивках и металлических бляхах, что означало его высокий пост. Она помнила это.

– Тебя зовут Пиа.

Она кивнула.

– Ты знаешь, что случилось здесь? Ты можешь рассказать?

– Мой отец умер.

– Он был человек?

Она поджала губы. Для Пиа эти слова не имели смысла. Она не представляла себе, как может быть человек не рожден. Но что-то такое она слышала и поэтому сказала:

– Он был чем-то другим.

– Ты помнишь, как все было сначала? Что случилось с куполами? – человек показал на руины. – Болезни?

– Они все умерли от старости.

– Но дети... Следующее поколение.

Она вспомнила, усмехнулась про себя, снова стала серьезной, вспомнив, как умирали люди.

– Были же дети, – настаивал человек. – Где они?

Она набрала в руку песок и стала насыпать его тонкой струйкой, рисуя затейливый узор.

– Что случилось с детьми?

– Есть дети. Мои.

– Где?

Она посмотрела вверх, увидела жесткий взгляд человека.

– Некоторые здесь, некоторые там, один умер.

Человек поджал губы, присвистнул.

– Ты живешь в холмах.

– Живу здесь.

– Говорят, что в холмах. Они боятся тебя, Пиа.

Глупо было рисовать узор пылью. Человек был очень суровым. Она смахнула рукой рисунок в пыли.

– Живу здесь, живу там.

– Послушай, – сказал он, наклонившись вперед. – Ведь был же план. Тут должен был быть город. Ты знаешь это? Ты помнишь огни? Машины?

Она небрежно махнула рукой в сторону башни, обломки которой валялись среди кустов.

– Она упала. Машины состарились. – Она подумала о том, как зажгутся огни снова, город вернется к жизни, заработают машины и станут сравнивать с землей курганы, закапывать туннели. Это причинило ей беспокойство. Брат был прав. Снова они начнут мучить землю. Она чувствовала это во взгляде светлых глаз. – Вы хотите видеть старый лагерь? Дети отведут вас туда.

Со стороны людей ощущалось недоверие. Наступила тяжелая тишина. Они, конечно же, видели курганы. Для них это было очень странно.

– Может, вам следует пойти с нами?

Она встала, посмотрела на жалких жителей города, которые отводили глаза.

– Ладно, идем, – сказала она.

Они начали говорить со своим кораблем. Пиа уже видела такие штуки, которыми они пользовались, но голоса ниоткуда привели детей в панику.

– Старые трюки, – гордо сказала она, взяла палку старого Джина, стоящую возле двери, оперлась на нее, как старуха, и сказала. – Идем же.

Двое из них пошли с нею. Остальные остались в деревне. Она шла с ними по дороге, среди развалин и кустов. Шла медленно, опираясь на палку.

А когда они вышли на дикую равнину, она ударила палкой сначала одного, затем другого, и убежала, ловко лавируя между норами калибанов. Она бежала до тех пор, пока у нее не закололо в боку.

Но она была свободна. Что касается курганов, то она хорошо знала эту местность и не боялась провалиться в туннель.