Аластер Рейнольдс - Город бездны

— Где вы его откопали? — поинтересовалась Зебра.

— В Бездне, — ответил Феррис. — Среди обломков корабля, который разбился около миллиона лет назад. Но Гедеон уцелел. Корабль был искорежен и уже не мог летать, но поддерживал его в полузамороженном состоянии.

— Значит, корабль потерпел крушение? — уточнил я.

— Могу сказать больше. Он от кого-то или от чего-то убегал — я так и не понял, от чего именно.

Из динамиков все еще доносились какие-то звуки, но я решил пренебречь правилами хорошего тона.

— Позвольте догадку. Это были разумные машины-убийцы. Они на протяжении миллионов лет преследовали таких, как Гедеон — и не только их, — вынуждая бежать от звезды к звезде. Наконец личинкам пришлось переселиться в межзвездное пространство и держаться подальше от планетных систем. Но этот корабль зачем-то прилетел сюда. Возможно, на разведку.

— Откуда вам это известно? — прозвучал вопрос, запрограммированный стариком на пульте.

— Я уже сказал Квирренбаху: мне уже доводилось встречаться с личинками.

Я снова обратился к воспоминаниям Небесного. Путешествующий Бесстрашно поведал ему о том, как беженцы учились выживать. Они научились скрываться, причем делали это мастерски. В космосе еще оставались потаенные уголки, куда пока не успел проникнуть разум — планеты, стерилизованные взрывами сверхновых, окрестности нейтронных звезд. Лучшее убежище трудно было представить. Но и здесь личинки не могли чувствовать себя спокойно. То и дело во Вселенной возникали островки разумной жизни, новые цивилизации расцветали и выплескивались в космос. Именно эти вспышки жизни привлекали внимание машин-хищников. Они размещали вокруг обещающих поживу планетных систем автоматические следящие устройства и ловушки, готовые сработать, как только новые исследователи космоса проявят к ним интерес. Поэтому личинки и их союзники — те немногие, кто уцелел — все с большим страхом и настороженностью следили за появлением новых форм жизни.

Личинки никогда не уделяли особого внимания Солнечной системе. Они по-прежнему считали любопытство роскошью, которая требует непомерных волевых усилий. И лишь после того, как появление разума на Земле стало неоспоримым фактом, личинки соизволили обратить взор в сторону этой планеты. Они наблюдали, они ждали, когда человечество начнет осваивать межзвездное пространство. Но проходили сотни, тысячи лет — и ничего не происходило.

Но долгожданное событие произошло — и его трудно было назвать приятным.

История, рассказанная Феррису Гедеоном, почти дословно повторяла рассказ, который Небесный услышал на борту «Калеуче». Пленник Ферриса спасался от погони. Он летел через сотни световых лет, в течение эпох — и все это время его преследовал один и тот же корабль. Вражеская машина двигалась быстрее, легче маневрировала и меняла скорость. Мастерство, с которым личинки управляли кинетической энергией и инерцией, казалось ничтожным по сравнению с ее возможностями. Однако даже быстрота и сила машины-убийцы были не беспредельны. У врага были свои слабые стороны — точнее, слепые пятна, которые личинкам удалось обнаружить после тысячелетий тщательных наблюдений. Их методы считывания колебаний гравитационного поля были на удивление примитивными. Поэтому иногда «садкам» удавалось спастись, затаившись рядом с какой-нибудь превосходящей массой — или внутри нее.

Спасаясь от настигающей его машины, Гедеон обнаружил желтую планету и понял, что это его шанс на спасение. Вид глубокой впадины в коре наполнил его радостью, почти блаженством — в том смысле, в каком позволяла организация его нервной системы.

На подлете корабль Гедеона попал под обстрел. Враг использовал оружие дальнего действия, но «садок» успел укрыться за Луной. Ракеты с зарядом антивещества, выпущенные почти одновременно, оставили на ее поверхности ряд кратеров. Беглец дождался момента, когда положение Луны позволило ему быстро и незаметно войти в атмосферу, а затем достичь Бездны — укрытия, которое он заметил еще из космоса. Он начал расширять и углублять трещину при помощи корабельных орудий, вгрызаясь в кору планеты, а густые ядовитые испарения позволяли делать это незаметно. И тут он допустил ужасную оплошность. Защитная энергетическая паутина корабля задела отвесные стены пропасти. Миллиарды тонн щебня обрушились на корабль, превратив убежище в склеп. Убежище, где можно было отсидеться, пока машина не уйдет в поисках новой добычи — примерно тысячу лет, жалкий миг для личинок.

Но корабль был обнаружен гораздо позже намеченного срока.

— Наверно, он ждал, пока его найдут, — сказал я.

— Конечно, — согласился Феррис. — Как только стало ясно, что враг ушел, он приказал кораблю подавать сигналы, чтобы дать знать о своем присутствии. Сначала — изменяя соотношение газов в Бездне… ну и, заодно, повышая их температуру. Потом попробовал необычное излучение. Но мы этого даже не заметили.

— Как я понимаю, другие личинки тоже.

— Думаю, какое-то время они поддерживали связь… Я кое-что нашел на корабле — нечто такое, что не может быть его деталью. Оно совершенно не пострадало — а все остальное оборудование давно вышло из строя, в том числе от времени. Это был сверкающий шар около метра в диаметре, похожий на одуванчик. Он плавал в специальной камере — видимо, его удерживало силовое поле. Невероятная, завораживающая красота.

— И что это было? — спросила Зебра.

Похоже, Феррис предвидел этот вопрос.

— Я пытался выяснить, но в моем распоряжении были слишком грубые инструменты с ограниченными возможностями. Результаты, которые я получил, противоречили друг другу. Парадокс! Прежде всего — удивительно высокая плотность. Далее — способность мгновенно останавливать солнечные нейтрино. Искривлять световые лучи. Все это предполагает наличие мощного гравитационного поля — однако его не было. Этот шар просто плавал в пространстве. Казалось, до него можно дотронуться — но он защищен барьером: стоит протянуть руку, и ощущаешь покалывание.

Не переставая «говорить», Феррис набирал на пульте новые и новые команды. Его пальцы легко бегали по кнопкам, словно у пианиста, исполняющего виртуозный этюд.

— Разумеется, в конце концов я выяснил, что это такое. Но мне пришлось привести Гедеону некоторые аргументы.

— Аргументы? — переспросил я.

— У него есть то, что мы называем болевыми точками. А также зоны нервной системы, которые отвечают за страх и панику — вернее, их эмоциональные аналоги. Мне оставалось лишь определить их местоположение.

— И что это было? — настаивала Зебра.

— Устройство связи — правда, весьма необычное.

— Для мгновенной передачи сигналов?