Аластер Рейнольдс - Ковчег Спасения

— Смотрите, мистер Клавейн. Это Город Бездны. Место, которое я узнал и если не полюбил, то, по крайней мере, не испытываю к нему того ханжеского отвращения, как поначалу.

— Вы не отсюда родом?

— Нет. Как и вам, мне изрядно довелось попутешествовать.

Город расползался во всех направлениях, постепенно исчезая в дымке. Клавейн смог бы насчитать от силы две дюжины зданий выше того, в котором сейчас находился. Но некоторые в буквальном смысле вырастали до неба: их верхние этажи исчезали в рваных слоях облаков. Он смотрел на далекую темную линию — стену, ровным кольцом охватившую город. Стена возвышалась в дымке, видимая за многие десятки километров. Город Бездны строился на склонах огромного кратера, в центре которого находился провал, уходящий в недра Йеллоустоуна и изрыгающий облака пара. Это и была знаменитая Бездна. Город балансировал над ней, обступая со всех сторон, просовывая в нее свои когтистые лапы. Здания стояли плечом у плечу, соединялись, срастались между собой, образуя невообразимые, почти бредовые структуры. Воздушное пространство казалось наполненным густой взвесью — масса воздушного транспорта, пребывающая в непрерывном движении, не давало взгляду сфокусироваться. Это не укладывалось в голове — как такое количество людей могло в один и тот же момент времени перемещались их одной точки пространства в другую, в разных направлениях… Но Город Бездны был огромен. И это воздушное движение было лишь ничтожной частью человеческой деятельности, которая кипела в нем — даже в военное время.

Когда-то Город Бездны был иным. Его историю условно разделяют на три периода. Самый продолжительный — Belle Epoque, та самая Прекрасная Эпоха, когда кланы Демархистов обладали абсолютной властью. Город изнемогал от зноя под восемнадцатью куполами Москитной Сетки. Бездна давала ему энергию и химические элементы, в которых он нуждался. Здесь, под куполами Города Демархисты довели свое мастерство управления материей и информацией до логического завершения. Эксперименты по продлению жизни позволили им фактически достичь биологического бессмертия, а методы записи нейронных паттернов в компьютер превратила смерть, даже насильственную, в мелкую неприятность — досадную, но поправимую. Наработки в области так называемых «нанотехнологий» обеспечивали возможность по желанию свободно изменять очертания окружающего мира и собственных тел. Они становились многоликими и изменчивыми, как Протей — люди, которым было противно любое подобие застоя.

Второй период истории города начался примерно сто лет назад, с приходом Комбинированной Эпидемии. Болезнь с редкой демократичностью поражала людей, технику и здания. С опозданием Демархисты поняли, что Эдем всегда становится домом коварному змею. До сих пор они сами управляли изменениями — Эпидемия сделала эти изменения неконтролируемыми. В течение нескольких месяцев Город Бездны стал неузнаваем. Осталось лишь несколько герметичных анклавов, где люди могли находиться, не удаляя имплантанты из своих тел. Здания деформировались, приобретая причудливые формы. Это была чудовищная карикатура на то, чем Город обладал и что утратил. Уровень технологий мгновенно упал, люди обратились к примитивным двигателям и паровым машинам. Нижние этажи зданий превратились в трущобы и стали прибежищем для преступных группировок.

Этот темный период длился почти сорок лет.

До сих пор не умолкают споры, закончился ли третий период истории или скрыто продолжается. Непосредственно по окончании Эпидемии Демархисты лишились основных источников своего дохода. Зато теперь повсюду торговали Ультра. Несколько богатейших кланов продолжали борьбу. Даже Ржавый Обод приютил несколько островков финансовой стабильности, но Город Бездны уже был готов перейти под контроль новой экономической силы. Конджойнеры, которые до сих пор занимали некоторое количество узкоспециализированных рыночных ниш, не упустили свой шанс.

По большому счету, это не являлось ни вторжением, ни агрессией. Конджойнеры были слишком немногочисленны, они не опирались на военную силу, не пытались навязать населению Города свой способ мышления. Вместо этого они выкупили несколько крупных городских кварталов и перестроили их, превратив в нечто сверкающее и обновленное. Они уничтожили Москитную Сетку — все восемнадцать куполов. В Бездне была установлена «Лилия» — гигантская биоинженерная конструкция, которая сильно изменила и разнообразила химический состав газов, истекающих оттуда. Сейчас город жил в нише с теплым воздухом, вполне пригодным для дыхания — невидимые испарения «Лилии» поддерживали в кратере определенный микроклимат. Коджойнеры демонтировали изуродованные строения. На их месте вырастали элегантные башни в форме клинков, которые возносились над пластом преображенного воздуха и поворачивались по ветру, подобно парусам дрейфующей яхты. Наиболее гибкие и устойчивые формы нанотехнологии снова получили распространение, медишны Объединившихся фактически заменили продлевающую жизнь терапию. Торговля возобновилась, Йеллоустоун стал важным пунктом маршрутов Ультра, которые всегда верно чувствовали выгоду. Анклавы Ржавого Обода тоже начали оживать.

Казалось, грядет новый Золотой Век.

Но Демархисты, прежние владельцы города, так и не смирились со своей новой ролью «бывших», с новыми ограничениями, с положением, которое казалось им унизительным. Веками Демархисты и Конджойнеры были союзниками, но теперь этому союзу пришел конец. Оставалось только одно: начать войну, чтобы вернуть утраченную власть.

— Видите Бездну, мистер Клавейн? — человек в черном указал в сторону едва заметного пятна, которое почти терялось среди нагромождения домов и башен. — Говорят, «Лилия» умирает. Конджойнеров изгнали, и теперь некому поддерживать ее жизнедеятельность. Качество воздуха уже не то, что было раньше. Ходят слухи, что Город собираются снова накрыть куполом. Но, возможно, Конджойнеры снова смогут завладеть тем, что им принадлежало?

— Трудно с вами не согласиться, — отозвался Клавейн.

— Откровенно говоря, меня не волнует, кто победит в войне. Я жил здесь до Объединившихся и после того, как их здесь не стало. Я не застал времена Демархистов, но не сомневаюсь, что и тогда сумел бы выжить.

— Кто вы?

— Место, где мы находимся — лучший ответ на ваш вопрос. Посмотрите вниз, мистер Клавейн.

Клавейн повиновался. Он знал, что находится на огромной высоте — судя по виду, который открывался с балюстрады, — но точно оценить расстояние до земли было затруднительно. С тем же успехом он мог стоять на вершине невероятно высокой отвесной скалы, глядя на пики и склоны, громоздящиеся у его ног, на возвышенности и долины, заполненные россыпью построек. Самые верхние из коридоров воздушного транспорта пролегали далеко внизу. Их непрерывные потоки проходили сквозь здания, ныряли в огромные арки и порталы. Эта многослойная структура уходила вглубь — тысячи уровней, один под другим. Еще ниже в дымке можно было разглядеть подвесные дороги, а под ними, словно выцветшие очертания двухмерной карты — блеклые пятна многоярусных висячих садов с озерами.