Аластер Рейнольдс - Ковчег Спасения

Здание было черным и величественным. Клавейн не представлял, как оно выглядит на самом деле. Наверно, со стороны оно должно напоминать одинокое дерево, в которое попала молния — нечто мрачное, мертвое, способное внушить суеверный страх.

— Хорошо, — сказал он. — Вид просто великолепный. Где мы?

— Это Шато де Карбо, мистер Клавейн. Замок Воронья. Помните это название?

Клавейн кивнул.

— Именно здесь побывала Скейд. Значит, вы имеете некоторое отношение к тому, что с ней произошло?

— Нет, мистер Клавейн. В отличие от прежнего владельца… впрочем, в этом я не уверен, — человек повернулся и протянул Невилу руку. — Меня зовут Хи. По крайней мере, это имя, под которым я сейчас веду дела. Будем сотрудничать?

Прежде чем Клавейн успел ответить, Хи крепко пожал ему руку. Клавейн освободился — и заметил, что на ладони появилась маленькая точка, похожая на пятнышко крови.

Хи привел Клавейна обратно, в оранжерею с мраморным полом. Они миновали фонтан в виде безглазой золотой кобры, которая извергала поток воды — это журчание привлекло внимание Клавейна, когда он очнулся в кресле. Еще один переход — и по мраморным ступеням хозяин и гость спустились на другой этаж.

— Что вы знаете о Скейд? — спросил Клавейн.

Он не доверял Хи. Но пара вопросов явно не ухудшат ситуацию.

— Хотелось бы знать больше, — отозвался тот. — Я расскажу вам то, что мне известно — разумеется, в определенных пределах. Скейд прибыла в Город Бездны с целью шпионажа в пользу Конджойнеров. Операция проходила в этом здании. Пока все правильно, так?

— Само собой.

— Продолжим, мистер Клавейн. Вы обнаружите, что у нас больше общего, чем можно вообразить. Так что не стоит обижаться.

Клавейн усмехнулся.

— Сомневаюсь, что у нас есть хоть что-то общее.

— Да?

— Мне четыреста лет. Наверно, я видел войн, больше чем вы закатов.

Глаза хозяина расширились от удивления.

— В самом деле?

— Ага. Так что мой взгляд на мир, скорее всего, немного отличается от вашего.

— Не сомневаюсь. Как насчет того, чтобы пройти чуть дальше, мистер Клавейн? Я покажу вам прежнего владельца.

Хи вел его по черным коридорам с высокими потолками, где единственным источником света служили узкие, как щели, окна. Клавейн заметил, что провожатый слегка хромает. Одна его нога была чуть короче другой, но это почти не бросалось в глаза. Казалось, этому человеку действительно принадлежит все огромное здание — или, по крайней мере, его официальная часть. Возможно, это было ложное впечатление, порожденное масштабами строения. Зато в другом сомневаться почти не приходилось: Хи руководил некоей организацией, весьма влиятельной.

— Начнем сначала, — сказал Клавейн. — Каким образом вы оказались замешаны в делах Скейд?

— Как бы вы выразились, в силу взаимного интереса. Я живу здесь, на Йелоустоне, около века, мистер Клавейн. И за это время у меня появились определенные интересы… наверно, вы назвали бы их «навязчивыми идеями».

— Какие интересы?

— Искупление вины, например. Мое прошлое вряд ли можно назвать безупречным. За свою жизнь я совершил несколько дурных поступков. Правда, кто их не совершал?..

Они остановились в арке дверного проема, отделанной черным мрамором. Хи распахнул дверь и пригласил Клавейна в комнату без окон, которая неуловимо напоминала склеп.

— Зачем вам это понадобилось?

— Чтобы простить самого себя, разумеется. Это что-то вроде награды через наказание. Мы переживаем трудные времена, и все-таки срок жизни людей сильно увеличился. Прежде человек нес печать тяжкого преступления всю жизнь — или, по крайней мере, библейские семьдесят лет. Такова была средняя ее продолжительность. Но сейчас мы живем веками. Разве память о единственном недостойном поступке может сохраняться так долго?

— Вы сказали, несколько…

— Именно так. Я поставил свою подпись под многими низкими деяниями… — он подошел к грубо спаянной металлической коробке, которая возвышалась посередине комнаты, как стела. — Дело не в этом. Почему поступки меня-нынешнего должны определяться поступками меня-прошлого? Сомневаюсь, что в моем теле есть хоть один атом, который остался с тех времен. Даже воспоминаний сохранилось очень немного.

— Преступное прошлое не обещает высокой нравственности в будущем.

— Разумеется, нет. Но есть такая вещь, как свобода воли. Мы не обязаны быть марионетками своего прошлого.

Он смолк и коснулся ящика. Клавейн понял, что этот предмет повторяет пропорции и размеры паланкина — разновидности устройства для путешествий, которыми до сих пор пользовались герметики.

Хи глубоко вздохнул.

— Сто лет назад я смирился с тем, что сделал, мистер Клавейн. Но за примирение с собой приходится платить. Я дал себе слово, что исправлю несправедливость. Кое-что было непосредственно связано с Городом Бездны. К сожалению, одно из самых серьезных прегрешений мне искупить не удалось.

— И что это было?

— Одну минуту, мистер Клавейн. Для начала я хочу, чтобы вы взглянули, что с ней стало.

— Она?

— Мадемуазель. Эта женщина жила здесь до меня. Во время миссии Скейд., — Хи отодвинул черную панель на уровне лица. За ней оказалось маленькое окошко, врезанное в крышку.

— Как ее настоящее имя? — спросил Клавейн.

— Честно говоря, не в курсе. Думаю, Манукьян знает о ней немного больше — он служил ей, прежде чем сменил нанимателя. Но я никогда не пробовал вытянуть из него правду. От старика слишком много пользы, к тому же он слишком слаб, чтобы его протраливать. Это рискованно.

— Тогда что вы о ней знаете?

— Только то, что она много лет обладала более чем значительным влиянием в Городе Бездны, причем об этом никто не догадывался. Ей удавалось быть идеальным диктатором. Ее власть распространялась настолько искусно, что никому не приходило в голову задуматься от причинах своих поступков. При этом ее состояние — в обычном понимании — равнялось нулю. Эта женщина не располагала никакими средствами, однако ее рычаги управления позволяли ей получить все, что угодно, причем тихо и незаметно. Люди могли действовать, по их мнению, исключительно в личных интересах, а на самом деле исполняли ее тайную волю.

— Словом, настоящая ведьма.

— Что вы. Добиться такого влияния можно и без магии. Просто Мадемуазель видела потоки информации с ясностью, которой не хватает подавляющему большинству людей. Она всегда знала, куда надо приложить усилие. Она видела точку, где бабочка, взмахнув крыльями, породит ураган, которым снесет полмира. У нее был талант, мистер Клавейн. Мгновенное интуитивное восприятие хаотических систем. Это позволяло управлять динамикой психосоциальных процессов. Вот, взгляните.