Аластер Рейнольдс - Ковчег Спасения

Она вернулась.

Капитан сосредоточил внимание на внутренних ощущениях. Он очень остро и точно осознавал, что происходит внутри него. Ощущения, порожденные внешней Вселенной — всем, что находилось за пределами корпуса — отступили на второй план. Капитан постепенно сужал фокус своего внимание: сначала — на определенной внутренней области, затем на артериях извилистых коридоров и сервисных трубопроводах, которые червями проходили через эту область. Илиа Вольева была единственным атомарным объектом, который двигался по коридору. Вообще, внутри Капитана — как и полагается живому организму — находились другие существа, симбионты, которые когда-то существовали независимо от него. Например, крысы — суетливые маленькие призраки. Они ощущались слабо и полностью подчинялись его воле, не в состоянии ни удивить, ни позабавить. Машины были еще более тупыми. Напротив, Вольева вызывала ощущение индивидуальности. Она напоминала чужеродную клетку: ее можно убить, но не заставить подчиняться.

Сейчас она говорила с ним. Капитан слышал звук ее голоса, улавливая вибрацию обивки в коридоре.

— Капитан? — сказала Илиа Вольева. — Это я. Я вернулась с Ресургема.

Он ответил ей таким же образом — заставляя вибрировать материал корабля. На его взгляд, это напоминало едва различимый шепот.

— Рад снова видеть тебя, Илиа. Мне было немного одиноко. Что нового на планете?

— Волнения, — ответила Вольева.

— Волнения?

— Ситуация развивается. Хоури думает, что сможет держать ее под контролем достаточно долго, чтобы эвакуировать большинство населения, но я в этом сомневаюсь.

— А Овод? — деликатно поинтересовался Капитан.

Его очень порадовало, что Вольеву больше беспокоит развитие событий на Ресургеме, чем кое-что другое. Возможно, она до сих пор не заметила входящего лазерного сигнала.

— Овод хочет стать всеобщим спасителем. Человеком, который поведет их к Земле Обетованной.

— Кажется, ты склоняешься к более решительным действиям.

— Ты в последнее время наблюдал за объектом, Капитан?

Конечно, он наблюдал. Пожалуй, любопытство было единственным из человеческих чувств, которые у него остались. Он наблюдал, как Подавляющие уничтожили Рух, с легкостью раскрутив гигантскую планету, как волчок. Он видел плотные тени новых машин, которые рождались в облаках освобожденной материи — огромные, как планеты. Врезанные в раскаленные сгустки туманности, они напоминали наполовину сформированные зародыши в экспериментальной лаборатории. Можно не сомневаться: скоро Подавляющие соберут из этих деталей нечто гораздо большее. Можно даже угадать, как оно будет выглядеть. Самая крупная деталь напоминала утробу с раструбом, две тысячи километров в ширину и шесть тысяч в глубину. Два других, вероятно, вставят в заднюю часть этого гигантского мушкетона.

Это была уникальная машина. Она не имела ничего общего с теми кольцами и арками, которые возводились Подавляющими вокруг Руха. Уникальная машина — Вольева считала, что эта штука способна покалечить звезду. Капитан Джон Бренниген пришел к выводу: стоит жить хотя бы для того, чтобы посмотреть, как работает это сооружение.

— Я наблюдал, — сказал Капитан.

— Думаю, эта хрень почти готова. Несколько месяцев, а то и меньше — и она будет готова. Мы не можем упустить такую возможность.

— Ты имеешь в виду Тайник?

Капитан чувствовал ее тревогу.

— Капитан, ты говорил мне, что подумаешь по поводу моей просьбы. Обещание остается в силе?

Он позволил ей поволноваться, прежде чем ответил. Похоже, Илиа действительно не знает о лазерном сигнале. Более того, он был уверен: если бы Илиа что-то заметила, разговор бы начался именно с этого.

— Это не слишком рискованно — использовать орудия, когда мы уже зашли так далеко, и нас еще не атаковали?

— Риск будет еще больше, если мы оставим это на потом.

— Мне кажется, у Хоури и Овода меньше энтузиазма по поводу немедленной атаки. Эвакуация идет по плану.

— Они вывезли только две тысячи человек, Капитан. Один процент населения. Это не более чем жест. Да, все пойдет гораздо быстрее, если правительство возглавит эвакуацию. Но тогда участятся общественные беспорядки. Поэтому нам надо подумать об упреждающем ударе по Подавляющим.

— Мы вызовем огонь на себя, — заметил Капитан. — И они меня уничтожат.

— У нас есть Тайник.

— Илиа, они непригодны для обороны.

— Отлично, — раздраженно произнесла Илиа. — Я об этом уже подумала. Мы развернем орудия на дистанции нескольких световых часов от корабля. Они могут самостоятельно занять позицию, прежде чем мы активируем их. Так же, как мы сделали это на Гадесе.

Не имело смысла напоминать ей, что атака против Гадеса, мягко говоря, провалилась. Но справедливости ради надо отметить: в этом не было вины орудий.

Капитан начал придумывать новое возражение. Не стоит слишком легко соглашаться, иначе она заподозрит неладное.

— А если Подавляющие поймут, что орудия пришли от нас… ко мне?

— К тому времени мы уже вмажем им как следует. Если последует ответная реакция, тогда об этом позаботимся.

— А орудия, которые ты имеешь в виду…

— Детали, Капитан, детали. Можешь не ломать над этим голову. Все, что тебе надо сделать — передать их под мой контроль.

— Все тридцать три?

— Нет. Это не нужно. Только те, что я отметила. Бросать все ресурсы против Подавляющих в мои планы не входит. Как ты любезно напомнил, несколько орудий могут пригодиться позже… на случай репрессалии. [57]

— Ты все хорошо обдумала?

— Скажем так, всегда бывают непредвиденные обстоятельства, — ответила она. И добавила заискивающе: — Последняя просьба, Капитан.

Капитан задержался с ответом. Вот оно, похоже, и случилось. Сейчас она спросит о лазерном сигнале, который через равные промежутки времени отражается от его обшивки. Очень не хотелось привлекать к этому ее внимание, но…

— Выкладывай, Илиа, — мрачно произнес он.

— Полагаю, у тебя еще остались сигареты?

Она парила в невесомости, облетая помещение Тайника, словно королева, устраивающая смотр своим войскам. Тридцать три смертоносных орудия, и ни одно не повторяло другое. Добрая половина ее жизни ушла на их изучение — тех, что стояли сейчас в отсеке, и еще семи, утерянных или уничтоженных. Но даже сейчас ее знания о большинстве орудий по-прежнему оставались поверхностными. Испытать удалось лишь единицы. Само собой, семь отсутствующих были известны ей лучше остальных. Скорее всего, некоторые из оставшихся орудий вообще могли быть использованы только один раз. Подвергнуть их испытаниям означало лишиться единственной возможности нанести удар. К счастью, это относилось не ко всем. Самым сложным оказалось классифицировать орудия по разрушительной способности и возможному количеству выстрелов, а затем составить соответствующий список. Илиа Вольева успешно скрывала свою неосведомленность от окружающих, однако наедине с собой она признавала, что лишь приблизительно представляет, на что способна, по крайней мере, половина орудий. И даже этот намек на понимание стоил Вольевой десятилетий скрупулезного и напряженного труда.