Аластер Рейнольдс - Ковчег Спасения

Это продолжалось до тех пор, пока дыра не достигала ядерной топки в центре звезды.

Перелет с орбиты Ресургема до «Ностальгии по Бесконечности» занимал пятнадцать часов. И каждую минуту этих бесконечных часов Ану Хоури терзали мрачные предчувствия. Причина заключалась не только в том, что с Дельтой Павлина происходило что-то настораживающе странное, хотя и без этого не обошлось. Хоури видела, как оружие Подавляющих приступило к работе. Гигантская валторна повернула свой раструб к звезде, и под ним, на ее поверхности, уже росло неистово горячее пятно. Увеличение показало, что это пятно — зона синтеза, точнее, несколько концентрических зон, которые окружили углубляющуюся яму в плазме. Все это происходило в том полушарии звезды, которое было обращено к Ресургему — похоже, совершенно не случайно.

Что бы ни делало это устройство, оно работало с удивительной скоростью. А как долго его строили… Хоури предполагала, что окончательное разрушение Дельты Павлина будет происходить столь же неспешно. Теперь на это можно даже не надеяться. Лучшая аналогия — подготовка к казни: долгие судебные процессы, заседания, апелляции, окончательное вынесение приговора… и наконец — краткий миг полета пули или вспышки электрического разряда. Здесь происходило что-то подобное: длительные, основательные приготовления, за которыми следовала почти мгновенная казнь.

Эвакуировано только две тысячи человек. На самом деле, даже не эвакуировано, а только перемещено с поверхности Ресургема на орбиту. Никто из них еще не видел «Ностальгии по Бесконечности» и не имел ни малейшего представления о том, что обнаружат, когда ступят на борт судна. Хоури надеялась, что ее напряжение не слишком бросается в глаза: пассажиры и без того на взводе.

Следовало учесть, что судно не было рассчитано на такую толпу. Перелет проходил в условиях, которые сделали бы честь транспортировке заключенных. Системы жизнеобеспечения работали в экстремальном режиме, снабжая пассажиров только кислородом и водой и поддерживая приемлемую температуру воздуха. На самом деле, эти люди пошли на огромный риск: они вручили свои судьбы силам, не подвластным их контролю. Единственным, кто поддерживал беженцев, был Овод. Правда, даже он, похоже, находился на грани нервного истощения. На корабле постоянно возникали ссоры и мелкие неурядицы — и всякий раз он появлялся в точке конфликта, и ссора затухала. Потом то же самое повторялось в другом месте. Его харизма действовала подобно масляной пленке, которая успокаивает волны. Все пятнадцать часов ему предстояло бодрствовать — после того, как в течение шести часов он размещал на борту пятисот новоприбывших.

Слишком долго. Хоури не могла закрыть на это глаза. А впереди еще девяносто девять перелетов, прежде чем эвакуацию можно будет считать завершенной. Девяносто девять ситуаций, благоприятных для того, чтобы начался ад кромешный. Если бы население Ресургема удалось убедить, что их отправляют на межзвездный корабль, что здесь не кроется какая-то дьявольская ловушка правительства — все бы пошло намного легче. С другой стороны… после того, как люди увидят «Ностальгию по Бесконечности», ситуация может значительно ухудшиться. Последняя надежда — на орудия, которые должны остановить эту дрянь, которая буравит Дельту Павлина. Когда это произойдет, прочие проблемы неожиданно покажутся детской игрой.

Но во время перелета они почти в безопасности.

Внутрисистемный транспорт создавался не для полетов в атмосфере. Это был страшноватый громоздкий шар, на одном полюсе торчал пучок двигателей, а на другом — небольшое углубление кабины пилотов. Первые пятьсот пассажиров провели много дней на борту и не преминули сунуть нос в каждую грязную трещину. Обстановка была почти спартанской, но места, по крайней мере, хватило всем. Когда прибыла следующая партия, ситуация слегка усложнилось. Пищу и воду приходилось использовать рационально, и каждому пассажиру выделили по уютному уголку. Но и тогда положение оставалось вполне приемлемым. Дети без особых помех носились по корабельным помещениям, а взрослые при желании могли найти уединенное местечко. Но затем прибыла еще одна партия, еще пять сотен человек. Все снова изменилось, и снова в худшую сторону. Теперь пассажиров скорее заставляли, чем просили выполнять правила. Корабль стал напоминать полицейское государство в миниатюре. Определенные проступки должны были караться очень сурово, хотя до этого дело пока не дошло. Впрочем, Хоури сильно сомневалась, что все перелеты будут проходить столь же гладко.

Последние пять сотен являлись самой сильной головной болью. Их размещение напоминало дьявольскую головоломку. Как бы ни распределяли пассажиров, всегда оставалось человек пятьдесят, которые слонялись по шаттлу, не зная куда приткнуться, и мрачно осознавали, что их могут посчитать лишними единицами, без которых решить проблему было бы не в пример проще.

Тем не менее, на борт ухитрились поместить всех. Алгоритм был найден, и это позволяло надеяться, что в следующий раз все пройдет более гладко. Но дисциплину явно следовало ужесточить. Похоже, права людей на перевозчике придется свести к минимуму.

Теперь шел тринадцатый час перелета. На судне воцарилось спокойствие — люди были измотаны до предела. В коридоре Хоури заметила Овода. Ближайшая группа пассажиров находилась на изрядном расстоянии, за пределами слышимости. Пепельное освещение превращало его лицо в каменную маску. Овод выглядел измученным и явно не радовался тому, чего удалось достичь.

— Мы сделали это, — сказала Хоури. — Неважно, что сейчас происходит. Мы спасли две тысячи жизней.

— Спасли? — глухо отозвался он.

— Люди не собираются назад на Ресургем.

Со стороны их можно было принять за деловых партнеров. Никаких физических контактов. Овод все еще оставался «гостем» правительства, и демонстрация любых иных мотивов сотрудничества была крайне нежелательна. Из-за этой необходимости держать дистанцию, которая сохранялась в течение всего времени перелета, Хоури чувствовала, как ее тянет к этому человеку — еще сильнее, чем когда бы то ни было. Она помнила тот полет на шаттле, когда они столкнулись с Подавляющими в атмосфере Руха. Но тогда ничего не произошло, как и по возвращении на Ресургем. Эротическое напряжение, возникшее между ними, становилось все более волнующим и болезненным. Овод привлекал ее все сильнее, и она знала, он желает ее столь же сильно. И еще она знала, что это должно произойти. Это было лишь вопросом принятия того, что было необходимо принять. Одна жизнь завершилась, надо было начинать другую. Сделать выбор, отбросить прошлое и согласиться — заставляя себя поверить — что она не предает своего мужа. Она надеялась, что Фазиль Хоури — если он, конечно, еще жив, — пришел к такому же решению и нашел в себе силы закрыть главу его жизни, которая содержала Ану Хоури. Они любили друг друга, отчаянно любили, но Вселенная не беспокоится о таких мелочах. Теперь у каждого из них свой путь.