Аластер Рейнольдс - Ковчег Спасения

И даже если это было бы невыполнимо или нежелательно, жизнь можно истребить грубой силой. И тогда единственная цивилизация — цивилизация разумных машин — могла бы беспредельно господствовать в Галактике в течение многих миллионов лет, время от времени уничтожая очаги зарождения органической жизни.

«Но они здесь не для того», — сказала Фелка.

(Тогда для чего?) спросил Клавейн.

«Из-за кризиса. Кризис, который разразится в далеком будущем Галактики, через три миллиарда лет. По правде говоря, не так уж и много.

Всего-навсего тринадцать оборотов Галактической спирали. Прежде чем сошли ледники, ты мог ходить по пляжу Земли и собирать осадочный камень, возраст которого превышал три миллиарда лет.

Тринадцать оборотов Галактики. В масштабах Вселенной — это ничто» .

(Кризис?) — переспросил Клавейн.

«Столкновение», — произнесла Фелка.

Миновав обещанные пятьсот километров, Антуанетта покинула мостик. Корабль вполне мог позаботиться о себе в течение трех-четырех минут, пока она попрощается со Скорпио и его отрядом.

Антуанетта вошла в огромный ангар, уже разгерметизированный, легко распахнув внешний люк. Первый из трех шаттлов уже стартовал, и голубые кисточки пламени, вырывающиеся из его дюз, уже выписывали дугу, скользя к сверкающему скопищу огней. Следом за ним двигалась пара «трайков». Второй шаттл транспортировали к люку при помощи гидравлического подъемника, который обычно использовался для перемещения крупногабаритных грузов.

Скорпио, полностью пристегнувшись, сидел в кабине «трайка», возле третьего шаттла. Перелет в трюме «Штормовой Птицы» действительно позволил сэкономить топливо, а значит — оставить больше места для брони и вооружения. Доспехи человека-свиньи были украшены разноцветными щитками и зеркальными заплатами, от которых рябило в глазах. Рама его трицикла скрывалась под напластованиями брони и тупыми рылами реактивных орудий и лучевиков, торчащих во все стороны. Из-под седла трицикла выполз Ксавьер — он только что последний раз проверил все системы и отсоединял свой электронный блокнот от диагностического порта. Выпрямившись, он с довольным видом поднял большой палец и похлопал Скорпио по бронированной спине.

— Похоже, ты в полной готовности, — заметила Антуанетта. Сейчас все разговоры велись через основной коммуникативный канал скафандров.

— Ты могла бы и не подставляться, — отозвался человек-свинья. — Но, раз уж до этого дошло, грех не сэкономить топливо.

— Я тебе не завидую, Скорпио. Я знаю, сколько ребят ты потерял.

— Они солдаты, Антуанетта, — свин щелкнул тумблером, и на приборной панели вспыхнула радуга дисплеев, цветных шкал и решеток прицелов. — Причем не мои, а наши.

Подъемник доставил второй шаттл к люку и выронил его в открытый космос. Вспышка двигателей окрасила броню Скорпио в ярко-голубой цвет.

— Послушай, — сказал он. — Имей в виду одну тонкость. Если бы ты знала, что такое быть «свиньей» в Малче, то не видела бы в сегодняшней истории никакой трагедии. Многие из этих ребят могли давно отправиться на тот свет. Но они живы, потому что подписались на этот крестовый поход. Мне кажется, они по гроб жизни обязаны Клавейну. Без вариантов.

— Это не значит, что они обязаны умереть сегодня.

— Ну, кто-то погибнет. Клавейн всегда знал, что без потерь не обойтись. И мои ребята тоже знали, на что идут. Мы не взяли без потерь ни одного квартала в Городе Бездны. Большинство вернется. С орудиями. Мы уже почти победили, Антуанетта. Когда Клавейн заткнул ту пушку, для Вольевой война закончилась. — Скорпио звонко опустил затемненный щиток шлема. — Так что мы уже не воюем. Так, зачищаем территорию.

— Можно, я все-таки пожелаю тебе удачи?

— Можешь пожелать хоть ясного неба. Это все равно ничего не изменит. А если изменит — значит, я не готовился к бою, а страдал ерундой.

— Все равно удачи, Скорпио. Удачи тебе и твоим ребятам.

Третий шаттл вывели на стартовую позицию. Антуанетта смотрела, как он покидает ангар, как за ним устремляются оставшиеся трициклы… И приказала Кораблю покинуть зону сражения.

Вольева добралась до орудия номер семнадцать, не получив ни единой царапины. Сражение за ее корабль продолжалось, но Клавейн, похоже, пошел на изрядные жертвы, чтобы вожделенные орудия не пострадали. Перед вылетом Илиа изучила схемы атак трициклов, шаттлов и корветов и пришла к выводу, что «Ностальгия по Бесконечности» сможет добраться до Семнадцатого под угрозой пятнадцатипроцентной вероятности попадания. Раньше подобный расклад показался бы ей совершенно неприемлемым… но сейчас, к собственному ужасу, она поняла, что видит в этом чуть ли не благосклонность судьбы.

Семнадцатый висел в космосе в гордом одиночестве. Остальные уже вернулись в ангар и находились там в относительной безопасности. Подплыв к орудию, Вольева пришвартовала шаттл настолько близко к Семнадцатому, насколько могла — теперь никто не рискнул бы обстреливать шаттл, чтобы не повредить орудие. Не желая тратить время на такую ерунду, как проход через шлюз, она просто разгерметизировала кабину и вышла наружу. Силовой скафандр помогал двигаться, создавая ложное ощущение силы и жизнеспособности. Скорее всего, без него она вообще не смогла бы ничего сделать.

Выбравшись из люка, Вольева на мгновение зависла над ребристым боком Семнадцатого. Сейчас она была как на ладони, но картина сражения заворожила ее. По сторонам, сверху, снизу проносились корабли, плясали искры пламени, вырывающегося из дюз. Невиданные бирюзовые цветы раскрывались и облетали в течение минуты — это взрывалось антивещество. В наушниках оглушительно трещали помехи, датчики радиации на скафандре зашкаливали. Вольева отключила и то, и другое. Сейчас она нуждалась в тишине и спокойствии.

Шаттл оказался прямо над люком орудия. Непослушными пальцами Вольева нажимала толстые кнопки браслета, набирая команду. Работать приходилось медленно, чтобы не наделать ошибок. Клавейн передал одному из ее орудий сигнал о прекращении огня. Если сейчас ее приказ не сработает, в этом не будет ничего удивительного.

Но люк открылся, скользнув в сторону и выпуская мутный зеленый свет.

— Спасибо, — сказала Вольева, ни к кому конкретно не обращаясь.

Она головой вперед нырнула в бледное сияние. Война исчезла, как дурной сон. Над собой Вольева видела только бронированное брюхо шаттла с полуоткрытым люком. Ее окружали внутренние устройства орудия, купающиеся в вялом зеленом полусвете.

Вольева провела те же процедуры, что проделывала ранее, каждую секунду ожидая ошибки и одновременно сознавая, что абсолютно ничего не теряет. Генераторы страха работали на полную мощность, но она обнаружила, что это странным образом утешает, а не пугает. Значит, важнейшие функции орудия все еще активны, и Семнадцатого просто оглушили, но не убили. Илиа никогда не задумывалась всерьез над такой возможностью, однако сомнения оставались всегда. Что, если Клавейн сам не лучшим образом разбирается в этих кодах?