Артем Калинин - Песчаный фён. Часть первая [СИ]

— Кто спрашивает? — осведомился капитан.

— Опять?! — зло воскликнул голос. — Сколько еще вы будете гонять меня по инстанциям? Немедленно свяжите меня с адмиралом!

— Вы с ним и разговариваете, так что попрошу не забываться.

Наглый тон солдата начал раздражать капитана.

— Нет, адмирал, это вы переходите всякие границы. Вам же докладывали, что вас вызывает глава филиала марсианской разведки и…

— И что? Я должен лизать вам пятки? Для этого и без меня идиотов хватает. Будет вам пять шаттлов, сэр.

— Нам нужна огневая поддержка!

— Не требуйте от меня невыполнимого! — сказал Грай железным голосом и обрубил связь. Вызвал Биноша и сказал его голограмме:

— Пока вы за старшего. В сектор E24 отправьте пять шаттлов. Спасательная операция. Проследите, чтобы без двадцати семь все были на кораблях.

После чего покинул мостик. Гюнтер вызвал лифт. Тот тут же распахнул свои двери и по воле капитана унес его на две палубы ниже. Пока он ехал, вызвал главного медика Абрама Йоффе. Когда двери открылись, дежурный врач доложил, что Йоффе проводит совет в зале заседаний.

— Веди! — процедил Грай.

Доктор медицины заспешил по коридору, сбивчиво объясняя:

— Очень большие потери! Все хирурги нарасхват, койки переполнены пациентами, у многих очень серьезные травмы, хотя в основном, конечно, это легкие осколочные ранения, но много ожогов третьей и даже четвертой степени. До семнадцати процентов всего кожного покрова. Множественные ожоги легких и глаз. Академик закрылся с докторами в зале заседаний, велел никого не пускать.

— Надеюсь, тема заседания серьезная? — недобро ухмыльнулся Грай.

Ему то и дело приходилось маневрировать, уклоняясь от медиков с носилками, на которых лежали раненые. Деловитые фельдшеры и медсестры, измученные хирурги, травматологи с охапками папок гудели растревоженным ульем. Большую часть из всей той галиматьи о пересадке стволовых клеток, реструктуризации поврежденных тканей, пересадке поврежденных органов, погружении в криогенную заморозку и прочих более экзотических методов лечения, большую часть которых Грай не понимал.

— Более чем серьезная, лечение ожогов четвертой степени. Ну вот вы и на месте.

Фельдшер указал на две лакированные двери зала.

— Спасибо. Вы свободны! — поблагодарил капитан и без стука открыл дверь.

Та с легким скрипом поддалась. В зале сидело с десяток человек в белых халатах. На сцене с указкой в руках стоял седобородый и лысый низенький мужчина преклонных лет. При виде серой формы в царстве белых одежд он нахмурил брови, морщинистый лоб и сказал:

— Вам таки что-то нужно, капитан Грай?

— Да, разрешите переговорить с вами.

— Да, да, конечно… Прошу прощения, коллеги! — извинился он и скатился со сцены на своих коротких ножках. Побежал к двери и споро вытолкал капитана за нее. Закрыл и сразу же переменился в лице:

— Вы не видите, у меня важный консилиум?!

— Уверяю вас, он подождет! — оборвал академика Грай, схватив его за руку.

— Нет! Не подождет! — Абрам вырвался и упрямо сверкнул глазами. — Вы хотя бы знаете, что каждые десять минут на этой палубе умирает один человек? Одна жизнь, понимаете вы это?! Нет? Вы теперь большая шишка, Грай, и вам, как и всем солдафонам, на чужие жизни наплевать! У меня серьезный пациент, ожоги 49 процентов кожного покрова, мышечных тканей и дыхательных путей. Он на грани смерти! И ему нужна помощь прямо сейчас!

Академик устало ссутулился. Запала хватило ненадолго, но и этого оказалось достаточно. Гюнтер, устыженный Йоффе, сказал:

— Нет, господин Йоффе, я все прекрасно понимаю! Вы думаете, мне приятно посылать на верную смерть бойцов? Что вы, для этого есть другие люди. Ведь вы подумайте, сколько жизней эти ребята спасли ценой собственных, — капитан кивнул на пробегавших мимо медиков с носилками, на которых лежал с перебинтованной головой человек. — Почему? Почему человек все время размахивает этой опасной дубинкой — войной? Может, вы мне, как ученый, скажете?!

— Да потому что люди идиоты! — коротко ответил академик. — Как обезьяну не облагораживай, она все равно останется бестолковой мартышкой. Так что вам от меня было нужно?

— Проследите, пожалуйста, чтобы некого человека по имени Фернандо Куохтли прогнали через БОБРа.

— И все?! С этим любой практикант справится! Вы ради этого меня отрывали от работы?! — академик вновь начал распаляться. — Вон! Вон с моей палубы! Я прослежу, но чтобы духу вашего здесь больше не было! — Абрам проскользнул за дверь зала и сердито захлопнул ее.

Грай пожал плечами и вернулся обратно на мостик. Операция вступала в финальную стадию.

6:37 по местному времени. Десятая палуба крейсера второго космического флота «Оксе».

Ангар заливал белый свет, в лучах которого кружились в медленном танце пылинки. Время от времени обширный шлюз открывался, и в него врывался в клубах раскаленного газа и дыма аппарат, схожий с шаттлом, но несравненно компактнее. Его черные крылья матово сверкали в ослепительных лучах.

В ангаре стояло множество самых разных средств передвижения: от истребителей, больше походивших формой на иголку, до крупных десантных шаттлов. У одного из малогабаритных транспортников на сорок человек в белом, как асбест, стояли четверо: пилот — высокий и сероглазый, штурман — среднего роста, механик и врач. Последний вошел недавно и, приблизившись, сказал:

— Вылетаем немедленно, приказ капитана! — глаза доктора, по имени Джим Олвенс, черные, под стать цвету кожи, возбужденно горели.

— Не гони лошадей, Джим. Куда? — спросил штурман. — Без двадцати семь! Какие вылеты? У нас приказ точный — в 6:45 быть на базе.

— Сектор E24. Теперь ты доволен, Калеб?

— Теперь недоволен я! — заявил механик. — Эти черти где? У нас мало топлива.

— А именно? — деловито уточнил пилот и потянулся за шлемом, все это время лежавшим на крыле.

— Сто грамм водорода.

— Этого хватит, чтобы слетать, — заявил пилот.

— Постой, Сэм, ты всерьез собираешься лететь? — спросил штурман у пилота.

— А ты нет? — вопросом на вопрос ответил Сэм.

— Военным трибуналом попахивает, — присоединился Джим к доводам Сэма и отодвинул входной шлюз шаттла в сторону.

— Ладно, я с вами, все равно вы оба заблудитесь без меня! — улыбнулся штурман и скрылся в глубинах машины.

— А ты, Майкл, останешься здесь? — поинтересовался пилот и вошел внутрь шаттла.

— Вечно вы упретесь, как бараны! — выругался механик и буркнул: — Я в машинном.

По ступеням, соединявшим машинное отделение и пассажирскую часть челнока, загремели шаги. В кабине царила всегдашняя уникальная атмосфера собранности и порядка. Все лежало на своих местах, от кресел еле уловимо пахло порошком. Приборная панель, блестящая и чистая, пестрела десятками огней. Два экрана светились мертвенно-белым светом. Штурман, чье сиденье располагалось правее кресла пилота, отрапортовал: