Олег Дивов - Назад в космос [сборник litres]

Паника. Боль. Привкус смерти во рту. Восставший из мертвых. В который уж раз – он не помнил. Обычное дело. Но как и раньше в подобных случаях, на повестке дня были одни и те же вопросы: «Кто я?», «Где я?» и «Какое сегодня число?».

«Вроде всего на месяц отправился в лед, – промелькнуло в его сознании, – но тогда почему мне так плохо? Раньше же всегда был огурцом после разморозки…»

Не дождавшись, пока воду высосет из капсулы, он открыл прозрачную крышку, выпустив грозди капель в жилое пространство корабля. В отсеке было темно – едва тлели лампы аварийного освещения. Светилась только криокапсула, и ее сияние вырывало из мрака другие капсулы, пустые и обесточенные.

Тело ломило, особенно задницу. Почему? Еще одна загадка. Евдоким сунул руку под себя и нащупал что-то твердое и угловатое. Схватил и вытащил на свет – это был помповый дробовик. Грубый и примитивный, распечатанный из металла и пластика. В прозрачной трубке подствольного магазина виднелись патроны с картечью.

Какой дурак кладет с собой оружие, отправляясь в лед? Евдоким знал какой – похоже, это был он сам. Но зачем? Человек во льду беззащитен. Если кто-то захочет ему навредить, то просто обесточит капсулу, и человек медленно, но верно протухнет, ведь заморозка – это фактически смерть. Смерть, из которой можно вернуться, только если ты ледяной и если разморозка и реанимация прошли успешно.

Евдоким выплыл из капсулы, следуя за шариками воды. Те уносило в сторону вентиляции. Голый мужчина поплыл в зону действия датчиков движения – они должны были включить освещение. И действительно – лампы, встроенные в стенки отсека, вспыхнули ярко, осветив капсулы и белую поверхность длинного цилиндрического помещения, на одном конце которого пульт управления кораблем и кресло пилота, а на другом – люк в грузовой отсек.

Внимание Евдокима привлекла та самая капсула, из которой он вылез, а точнее – ее пульт управления. Крышка была оторвана с мясом. Изнутри торчали пучки проводов – к ним на скрутках была прикреплена явно самодельная электронная плата. Он помнил, что не делал со своей капсулой ничего такого перед тем, как лечь в лед, и он точно был на корабле один и точно запер входной люк перед сном, хоть в космосе и не бывает гостей.

Перехватив дробовик, он осмотрелся. Вроде все как раньше, но тут его внимание привлекло что-то черное у люка в грузовой отсек – нечто, сплетенное в клубок, вздрогнуло и стало расплетаться, а потом свет погас. Кромешная тьма окутала Евдокима. Даже аварийные лампы погасли. Стало тихо, как в могиле, – вентиляторы остановились.

Евдоким схватился за один из страховочных ремешков, которыми были усеяны стены отсека. Дрожа от напряжения, он притянул себя к мягкой поверхности и сгруппировался, пальцы впились в дробовик. Что это было? Померещилось? Глюки после разморозки? Всегда оставался мизерный шанс, что некоторые обогревательные спирали порвались – например, в голове, так что часть его мозга все еще ледышка, и происходящее – не более чем…

В темноте раздался скребущий звук – словно когтями провели по тканевой обшивке отсека, а потом прозвучал смешок – зловещий, издевательский… нечеловеческий. Что-то задвигалось – там, во мраке. Евдоким выстрелил на звук. Шар огня, вырвавшийся из дула, успел высветить долговязую тощую фигуру, распластавшуюся по стене, как паук. Рубинами вспыхнули демонические глаза, блеснули острые зубы. А затем яркие искры пороха догорели, и тьма вернулась.

Отдача оружия послала Евдокима в полет – законы реактивного движения делали свое дело. Огнестрельное оружие было непригодно для боя в невесомости, оно годилось только для гравитационных колодцев – вроде планет и крупных спутников, где сила тяжести давала стрелку опору.

Передернув цевье, Евдоким пальнул снова – туда, где видел черную фигуру. Миниатюрное солнце озарило отсек. Фигура была не там, где раньше, но гораздо ближе. Туловище хищника было плотно прижато к стене отсека – вверх торчали только локти и колени неестественно вывернутых конечностей. Тварь распахнула пасть еще шире – брызги слюны взвились лентой – и прыгнула.

Врезавшись в дальний конец отсека, Евдоким орал от ужаса и стрелял перед собой – окончательно ослепший и оглохший, – пока ружье не опустело, и боек раз за разом ударял в пустой патронник. Хлесткий удар вырвал бесполезное оружие из рук. Горячее дыхание обожгло лицо. Длинный шершавый язык облизал щеку Евдокима, сдирая кожу. Прижав жертву к пульту управления, монстр шумно втянул воздух и мелодичным женским голосом спросил:

– Обделался, да?

Свет в отсеке снова вспыхнул – в полную силу разгорелись светильники. Нападавший отодвинулся от Евдокима, и теперь тот смог его разглядеть. Перед ним в воздухе висела женщина – высокая и худощавая, затянутая по горло в облегающий костюм из мелких переливчатых чешуек, делавший ее похожей на змею, но ничего пугающего в ней сейчас не было – по сравнению с тем монстром, что он видел во вспышках выстрелов. Гостья улыбалась, брезгливо поджимая губы и картинно зажав нос пальцами. В воздухе действительно пованивало.

– Первое доброе дело в моей жизни, – сказала незнакомка. – Я ведь помогла тебе, ледяной, разве нет?

– Что? – пробормотал едва живой от страха мужчина.

– Вы, ледяные, после разморозки обычно еще неделю по-большому сходить не можете, потому что микрофлора кишечника погибает от длительной заморозки… Но благодаря мне ты сразу опростался. Правда я молодец?

– Ты вообще кто? – уставился на женщину Евдоким.

– А на кого похожа? – Гостья подвинула свое лицо ближе. Она была красива, как сама смерть – холодной и чистой красотой своего зловещего племени. С такого расстояния Евдоким разглядел ее глаза – с вертикальными зрачками и радужкой, покрытой сусальным золотом и инкрустированной бриллиантами. Перед ним был дракон – сверхчеловек, сознательно и полностью отринувший человечность ради благ генной инженерии – биологического бессмертия, а также умственного и физического превосходства над людьми.

Среди множества сортов постлюдей драконы отличались особой жестокостью – психопаты и социопаты от природы, они становились серийными убийцами и людоедами, не способными мириться даже с представителями собственного вида. Рассеянные по Солнечной системе драконы неизменно несли мучения и смерть не только друг другу, но и своим искусственно созданным миньонам – зверолюдям, а также базовым людям из классических человеческих государств – конечно, если могли до них добраться.

И сейчас один из таких драконов был прямо перед ним. Умирать не хотелось, но Евдоким осознавал, что эта тварь не отпустит его живым. Все, что произойдет дальше, – лишь отсрочка смерти.