Сергей Чебаненко - «Давай полетим к звездам!»

Мы пересекли улицу Алабяна и подошли к трамвайному кольцу.

- Нам нужен трамвай двадцать восьмого маршрута, -сказал я. - Он доезжает почти до самой проходной комитета.

- Жаль, что у тебя только один пропуск, - Инга вздохнула. - Было бы интересно взглянуть на этого загадочного Королевина. О нем ходит столько слухов...

- Ну, теперь он перестанет быть таким уж загадочным, -усмехнулся я. - Некому Мартыну Луганцеву поручено приоткрыть завесу тайны и явить миру нашего конструкторского гения...

- Мартик, ты не очень-то задавайся, - Инга щелкнула меня пальчиком по носу. - В Москве о Королевине знают почти все, кому интересна космонавтика. Режим секретности в отношении наших ученых уже давно существует только на бумаге.

- Ты права, - согласился я. - А в зарубежье опубликованы не только статьи о Королевине и его вполне сносные фотографии, но даже вышли две или три книги о нем.

Подкатил трамвай. Мы загрузились внутрь красно-желтого вагона, и трамвайчик резво побежал вдоль Волоколамского шоссе. Справа мелькнул учебный корпус Московского авиационного института, потянулась вереница жилых многоэтажных домов. Затем трамвай повернул влево, прогрохотал колесами по небольшому мостику над железной дорогой и нырнул в зелень парковой зоны.

- Ты хоть представляешь, куда идти? - спросила Инга.

- Примерно, - я улыбнулся:

- Гумилев, - угадала Инга.

Потрепанный, еще довоенного издания томик стихов Николая Степановича постоянно лежал у меня на рабочем столе. Когда отчаянно “не писалось”, а было нужно накропать очередной опус в газетный номер, я наугад открывал гумилевский сборник и читал. Иногда помогало. Нужные слова всплывали из ниоткуда и постепенно складывались в статью. Мишка Соколов язвительно хихикал: “Поэзия как детонатор журналистского творчества! Ну, ты даешь, Луганцев!”

- Солнце, мне пора выходить, - я поцеловал Ингу в ушко. - Вечером сходим в киношку?

- Лучше погуляем. Ты мне позвонишь?

- Угу, - я кивнул. - Как только закончу разговор с Королевиным.

Мы простились, и на следующей остановке я вышел из трамвая.

...С Ингой я познакомился в мае нынешнего года на Выставке достижений народного хозяйства. В павильоне “Образование” тогда открылся фестиваль педагогической книги. Замглавред “Советских Известий” Сергей Сергеевич Фролов поручил написать статью об очередных успехах советских педагогов и погнал меня на ВДНХ подсобрать информацию.

Я самым добросовестным образом битых три часа внимал вдохновленным рассказам лучших представителей племени Сухомлинских и Макаренко, пока в перерыве между осмотрами книжных экспозиций и лекциями не удалось незаметно выскользнуть из павильона. Бегло просмотрел записи, материала для статьи набралось достаточно.

Возвращаться сразу в редакцию не хотелось. Решил прогуляться по территории ВДНХ, а заодно и перекусить в какой-нибудь кафешке - с завтрака во рту не было и хлебной крошки.

Посетителей в рабочий день на Выставке было немного. Навстречу попалось несколько вольношатающихся туристов и парочка экскурсий: одна откуда-то из Узбекистана, - судя по тюбетейкам едва ли не на всех черноволосых головах, - и одна из зарубежья, если судить по шортам на мужчинах и коротеньким юбкам женщин.

Книжный фестиваль в павильоне “Образование” прошел “на ногах”, спина и ступни требовали “перекура”. У фонтана “Дружба народов” я заозирался в поисках лавочек. И увидел ее...

Девушка стояла боком ко мне. Высокая, длинноногая, с ладной фигурой и небольшими грудями. Одета в светло-желтый сарафанчик и такого же цвета босоножки. Длинные волосы цвета спелого льна перехвачены гребешком-зажимом на затылке и аккуратным “конским хвостиком” струятся вниз вдоль удивительно ровной спины. Через плечо переброшен ремешок небольшой сумочки кремового цвета.

Она задумчиво рассматривала струйки воды, которые, описав дугу в воздухе, падали в фонтан примерно в метре от нее. Мелкие капельки повисали в воздухе и в солнечных лучах играли всеми цветами радуги. Казалось, что свет исходил от самой фигурки девушки и ласковыми, теплыми волнами лился в окружающее пространство. Выставочный павильон за фонтаном представлялся сказочным дворцом, устремившим шпиль в голубой купол небес.

“Настоящая принцесса, - теплая волна коснулась моего сердца. - Земное Солнышко!”

Девушка расстегнула сумочку и достала портативный фотоаппарат - “ФЭД”, кажется. Длинные пальчики принялись колдовать с настройкой выдержки и дальности.

Никогда не знакомлюсь “на улице”. Считаю это не совсем приличным и не хочу выглядеть в глазах девушек банальным уличным приставалой. К тому же, с женским полом у меня вообще достаточно сложные отношения. Я больше люблю свободу и романтику. А женщины, которые встречались на моем жизненном пути, все как одна были сторонницами семейного практицизма с обязательными печатями в паспорте. Поэтому отношения с подругами раньше или позже приходили в состояние взаимного критического противоречия.

Но в этой девушке у фонтана было столько света, нежности и одновременно какой-то домашности, что я в одно мгновение пересмотрел свои воззрения на уличные знакомства.

- Девушка, хотите, сфотографирую вас у фонтана?

Ее хрупкие плечики вздрогнули, она стремительно повернулась ко мне. Пшеничные ресницы взлетели вверх. Я мог бы дать голову на отсечение, что в зеленовато-голубых глазах мелькнуло безмерное удивление. Словно она ожидала увидеть кого угодно, но только не меня.

- Хотите, я вас сфотографирую? - повторил и похвастал, вворачивая комплемент:

- Получится настоящее произведение фотоискусства!

Она улыбнулась. Я всегда считал выражение “солнечная улыбка” литературным штампом, но в тот момент понял, что есть штампы, от которых вовсе не стоит избавляться. Улыбка девушки и в самом деле оказалась мягкой, доверчивой, доброй и - да, да! - именно солнечной, теплой и лучистой, словно весь свет небесного светила вдруг снизошел на землю и сконцентрировался на ее лице.

- А вы сумеете? - Смех прозвучал веселым звоном колокольчика.

- Конечно, сумею! Я иногда фотографирую, чтобы проиллюстрировать свои статьи. Вполне профессионально получается.

- Вы журналист? - Она окинула меня заинтересованным взглядом.

- Работаю в газете, - кивнул я.

- Наверное, какая-нибудь заводская многотиражка? - с легкой поддевкой предположила она. В глазах играли шаловливые искры. - А вы в ней и главный редактор, и журналист, и фотокор?

- Обижаете, - я достал из кармана редакционное удостоверение:

- Журналист “Советских Известий”.