Сергей Чебаненко - «Давай полетим к звездам!»

- О, наша дорожка к этому кораблю оказалась очень длинной, - губы Бушунина сложились в улыбку. На его усталом лице и улыбка показалась какой-то вымученной. - Сама идея корабля стала вызревать к началу шестьдесят второго года. Тогда уже стало ясно, что на одноместном “Востоке” далеко не уедешь. Точнее, не улетишь...

Я скорописью делал пометки в блокноте, стараясь не прерывать Бушунина. Рассказывая мне историю создания космического корабля “Знамя”, Константин Давидович что называется “разговорился”. С увлеченными своим делом людьми такое бывает часто: у человека плохое настроение, а начнешь говорить с ним на интересную для него тему - и видишь, что глаза зажглись, лицо порозовело и проблемы отошли на второй план.

- Константин Давидович, расскажите об устройстве лунного орбитального корабля “Знамя”, - от истории проекта полета к Луне я довольно резко поворачиваю к чисто техническим вопросам. Что поделаешь: советский читатель должен знать, как устроены лучшие образцы самой передовой в мире техники.

- Я ждал этого вопроса и неспроста предложил вам встретиться именно около стапеля с резервным кораблем, -Бушунин хитро улыбнулся. - Лучше один раз увидеть наше “железо” в натуре, чем посмотреть десяток чертежей в кабинете.

Он достал из кармана пиджака заточенный карандаш и указал им в сторону космического корабля:

- Начнем по порядку, сверху вниз. Вот там, в носовой части корабля находится стыковочное устройство. Оно позволит состыковаться с “Лунником” после старта с Луны...

- Как называется шарообразный отсек, на который сверху крепится стыковочный узел?

- Это бытовой отсек. Две полусферы соединены между собой небольшой проставкой в форме усеченного конуса. Внутри отсека находятся приборы для научных исследований, запас воды и пищевых продуктов для космонавтов, небольшой диванчик для отдыха... Бытовой отсек используется и как шлюз во время выхода космонавтов из корабля в космическое пространство. Кстати, на Земле, экипаж попадает внутрь корабля тоже через этот отсек. Это непростая операция, поскольку космонавты одеты в скафандры “Сокол”....

Бушунин указал карандашом в центральную часть космического корабля:

- Вот это - спускаемый аппарат. Он имеет форму автомобильной фары. Спуск фарообразного корабля становится управляемым, перегрузки при посадке значительно уменьшаются...

Карандаш-указка скользнул вниз:

- Есть отсеки, в которые космонавты не имеют доступа во время полета. Под днищем спускаемого аппарата находится приборно-агрегатный отсек, который, как видите, имеет цилиндрическую форму с расширяющейся конической “юбкой”. Эта “юбка” - энергетический отсек.

Бушунин украдкой взглянул на часы. Все понятно. Время беседы истекает.

- Еще пара вопросов, Константин Давидович. На Западе сейчас много спекулятивных публикаций о надежности нашей космической техники. Скажите честно, вы уверены, что “Знамя” - это надежный корабль?

- Конечно! - Бушунин улыбнулся. - Три беспилотных пуска, четыре пилотируемых полета - и ни одной серьезной аварийной ситуации! Поэтому можете аршинными буквами написать в своей газете: “Корабль “Знамя” - это очень надежный корабль”.

Он на секунду замолчал, а потом постучал костяшками пальцев по деревянным перилам ограждения вокруг стапеля:

- А вот это - на всякий случай. Чтобы не сглазить...

К концу нашей беседы настроение Константина Давидовича заметно улучшилось. И я решился на откровенно провокационный вопрос:

- Константин Давидович, а Гагарин тоже тренировался для полета на этом корабле?

- Конечно, - кивнул профессор, снова деликатно взглянув на часы. - Юрий Алексеевич тоже участвовал в подготовке к полетам на “Знамени”. Насколько мне известно, он готовится к полету в составе третьей лунной экспедиции.

“А ведь Бушунин даже не заметил подмены фамилии, -мгновенно сообразил я. - Не заметил, что я заменил Гагарова на Гагарина. Гм, или он просто не расслышал моего вопроса, или этот Гагарин действительно существует!”

...В Москву я вернулся вечером на следующий день. Добрался с аэродрома домой и сразу позвонил Инге. Мое сокровище еще добросовестно трудилось в редакции.

- Как дела у частной сыщицы миссис Ватсон? - с ходу поинтересовался я.

- А это вы, Холмс... - Инга сразу приняла правила игры. -Я вчера была в Звездном городке. Вместе с делегацией хлопкоробов из Узбекистана.

- Молодец, - похвалил я. - И как успехи?

- Успехи неоспоримы. Когда осматривали музей Звездного городка, я подошла к гиду - там был какой-то очень моложавый и самоуверенный подполковник, - нарисовала на листе подпись “Гагар” и “ин” четырьмя волнами и спросила прямо в лоб: “Так расписывается Гагаров?” Подполковник внимательно изучил мои каракули и молча подвел меня к стенду, посвященному первому орбитальному полету. Там россыпью лежали открытки и книги с подписью Гагарова. “Как видите, девушка, - он широким жестом обвел экспонаты, - Юрий Алексеевич подписывается совершенно иначе”.

- Ну, если даже музейный работник говорит... - начал я, но Инга прервала меня на половине слова:

- Это еще не все, Шерлок. Когда мы с узбекской делегацией вышли из музея, знаешь, кто нам встретился на аллейке Звездного городка? Угадай из трех раз!

- Неужели Гагаров?

- Отдаю дань вашей проницательности, сэр! - Инга расхохоталась. - Он самый! Шел куда-то вместе с космонавтом Андрияном Николиным. Ну, я и рванула им навстречу. “Юрий Алексеевич, кричу, можно автограф?” И сую ему блокнот и шариковую ручку. “Разве можно отказать такой симпатичной девушке?” - говорит Гагаров и расписывается в блокноте. Тут я и говорю: “Юрий Алексеевич, а вот так вы никогда не расписывались?” И тычу ему страничку с моими каракулями “Гагарин”. Он поглядел и фыркнул: “Нет, милая барышня. Это точно не моя подпись. Так я никогда не подписывался. Подделка!”

- Отлично, Инг! С меня сто поцелуев...

- И ужин в кафе “Вечерняя Москва” с шампанским и мороженным!

- Это само собой! Сегодня же!

- А как твои успехи?

- Ты как всегда видишь на три аршина под землей, - я ввернул витиеватый комплимент. - У Бушунина на пиджаке оказался значок с подписью “Гагарин”!

- Ты смог его сфотографировать?

- Обижаете, миссис Ватсон! Конечно! Дело в шляпе!

- Тогда быстренько проявляй пленку и в семь вечера жду тебя около “Вечерней Москвы”. С цветами и готовыми фотографиями!

- Слушаю и повинуюсь, принцесса!

Операции по выходу в космос и расстыковке кораблей мы начали ровно в полдень 30 октября.

Еще раз проверили скафандры: я внимательно осмотрел “Кречет”, Макарин - долго копался внутри “Орлана”, вылез, молча кивнул. Все, вроде бы, в полном порядке. Ну, а там посмотрим...