Татьяна Иванова - Когда играют все [СИ]

Фенелла попятилась назад.

— А вы, бедняжка, все дни проводите взаперти, — все тем же тихим и проникновенным голосом продолжал говорить ее собеседник. — Но мы с кумом нашли выход.

— Неужели?

— Не пройдете ли вы ко мне? Неудобно обсуждать настолько важные вещи в проходе.

Фенелла прижалась к стене, пропуская Боэланда вперед, и вслед за ним вошла в ту самую комнату, в которой накануне его величество предавался воспоминаниям юности в компании странствующих актеров.

— Кум Адрон решил, что сильнее всего изменит вашу внешность смуглая кожа, — сказал король сразу, как только Фенелла закрыла дверь за собой. Комната была освещена не столько светом тусклых светильников, сколько пронзительным лунным светом, льющимся через высокие окна помещения. И в этом свете в глаза девушке бросился растрепанный вид всегда аккуратно и продуманно одетого короля. Черный плащ был расстегнут, ворот туники застегнут неправильно, волосы и капюшон плаща усеивали лепестки апельсиновых цветов. Боэланд перехватил изумленный взгляд девушки и неожиданно улыбнулся, беззащитно, совсем не по-королевски.

— Так вот, очень важно, донья Фенелла, — продолжил его величество, с трудом возвращаясь к потерянной мысли после паузы, в течение которой он улыбался своим воспоминаниям, — важно, чтобы никто, из тех, кто запомнил облик спутницы волшебницы с приморья, вас не узнал. У вас запоминающаяся внешность, дорогая моя Фенелла. Но мой кум прав. Если окрасить вашу белоснежную кожу в смуглый цвет, то вы вполне можете сойти за девушку с примесью крови жительницы Борифата. Там встречаются женщины даже с вашей формой носа, не настолько изящной, конечно, но похожей, — Боэланд двумя руками потер лицо, стирая с него улыбку, и закончил почти серьезным тоном. — Вы согласны?

— Я не против, — с изумлением ответила девушка, — если только средство вашего кума не испортит мою кожу.

Всю серьезность короля как рукой сняло. Он рассмеялся счастливо и искренне.

— Я его самолично прикончу, если ваша чудесная, точно светящаяся изнутри кожа потерпит хоть какой-нибудь ущерб. Кум обещал, что средство только пойдет вам на пользу. Рискните, Фенелла. Тогда мы сможем выдать вас за родственницу де Грамейры. Это командир моей личной гвардии, преданнейший человек, если вы еще этого не знаете. И в качестве его родственницы какой-то там степени вы сможете жить в городе и иногда посещать дворец.

— Как скажете, ваше величество.

— Тогда завтра вам передадут пузырек со снадобьем. Кум, кстати, сказал, что оно плохо отмывается водой, но хорошо — крепким вином с маслом. Вы окрасите лицо, все тело, даже ваши светлые волосы. А вечером де Грамейра заберет вас к себе.

— Я поняла. Я могу идти?

— Идите, Фенелла. Погуляйте по саду, если вам хочется. Но будьте осторожны. Спокойной ночи.

Прогуляться Фенелла хотела. Она быстро добралась до дворцового сада, действительно напоенного ароматом ночных цветов и наполненного шелестом струй фонтанов и водометов. Свежий ночной ветерок овевал прохладой тело под одеждой. Девушка села на широкие перила одной из скамей, ее мысли снова возвратились к изменившемуся Сиду. Ей вдруг так захотелось оказаться рядом с ним, что реальность дворцового сада померкла. Усилием воли девушка удержалась от перемещения. Уставший Сид наверняка уже уснул.

И вдруг совсем рядом зазвучали тихие голоса.

— Скажите мне, Марика, дитя мое, вы уверены в своей любви? Король — это не тот человек, чувствами которого можно играть, — тихо проговорил актер-король, величественно идя по дорожке в широком плаще. Седые волосы и борода сверкали серебром в лунном свете.

— Да, сеньор мой, Мелиор. Моя любовь, хоть вспыхнула внезапно, как солнца луч, пронзивший небо на рассвете…

— Да-да, я понимаю, — перебил Марику Мелиор, — Боэланд — образец мужчины, первый рыцарь страны. Внезапно влюбившись в вас, он показывает себя с самой лучшей стороны. Но не забывайте о тяжелой нагрузке к его, допустим, любви. Выдержат ли ваши чувства тяжесть короны Остарии?

— Да, я уверена в себе, — воскликнула Марика. — Я буду счастлива разделить с любимым человеком любое горе, тяжесть любой ноши…

Актеры прошли дальше по тропинке, и их голоса слились с журчанием воды из водометов.

На следующий день Фенелла с утра пораньше занялась тем, чем ей давно бы надо было заняться. На всякий случай девушка принялась зарисовывать на холсте комнату, где она жила, чтобы суметь вернуться сюда даже спустя годы, когда в памяти померкнут детали, необходимые для перемещения сквозь пространство.

Да, они с матерью были как птицы, затерявшиеся в чужом небе, но у них, как и у птиц, было гнездо. В горах, на недоступной обычному человеку скале, зеленела, защищенная от холодных ветров, маленькая лощинка с тополями вокруг небольшого озерца. Смоковницы, виноград и абрикосовые деревья почти скрывали каменные стены дома, точно выходящие вперед из скальной породы. И в том доме, помимо спаленки и кухоньки, была огромная комната, вся увешанная картинами, нарисованными еще Меланарой; гораздо позже в галерее появились полотна, созданные самой Фенеллой. Это были изображения, написанные с неведомым этому миру мастерством. Они точно манили сделать шаг и оказаться в нарисованном пейзаже, точно затягивали зрителя в свой мир, причем, совсем не иллюзорный, реальный мир. Благодаря наличию галереи картин, Фенелла могла оказаться там, где она раньше сама не бывала, там, где бывала Меланара. Вот только свой родной мир ее мать изобразить на холсте не смогла. Необходимые подробности стерлись из памяти. Потому-то она и не вернулась на родину.

Забрав из домика в скалах все, необходимое для рисования, Фенелла вернулась во дворец и увлеклась любимым делом. Через несколько часов в дверь постучали, но за дверью оказался вовсе не королевский шут с изменяющим внешность снадобьем; на ступеньках перед комнатой волшебницы стояла незнакомка. Прекрасная незнакомка, как поняла Фенелла через полторы секунды после того, как открыла дверь, а незнакомая девушка откинула вуаль. Красиво вылепленный, выпуклый лоб, прямой изящный нос, безупречные дуги темных бровей, губы красивой формы, и большие серо-голубые выразительные глаза, в которых плескалась боль и горе.

— Разрешите мне войти, уважаемая донья, — мелодично произнесла незнакомка. — У меня жизненно важное дело.

Фенелла сделала шаг назад, чтобы незнакомка могла войти.

— Вы меня не узнали, донья волшебница? Меня зовут Даника Кальдаро. Это из-за меня сейчас дерутся дон ди Вентимеда с доном Кихадой. А я не знаю, какими словами мне умолить вас, чтобы вы помогли мне.

— Давайте по порядку, — сказала Фенелла, несколько придя в себя. — Откуда вы узнали обо мне?