Пол Андерсон - Зовите меня Джо [сборник litres]

– Какого же черта тогда эти существа такие здоровенные? Невероятная нагрузка, если мощность обеспечивается исключительно окислением клеточной ткани. Не понимаю, как они могут летать?

– У них есть дополнительные органы дыхания. – Пит улыбнулся, но как-то безрадостно, одними губами. – Внешне они выглядят как жаберные щели, по три штуки на каждом боку, под крыльями, а по принципу действия – нечто вроде кузнечных мехов, накачиваемых летательными мышцами. Во время полета дополнительный кислород поступает прямо в кровь. Биологическая форсажная система.

– Ну, чтоб меня… ладно, замнем для ясности. – Я слегка задумался, восхищаясь необыкновенной – по ее обыкновению – изобретательностью природы. – М-м-м… но если эти летуны с такой скоростью расходуют энергию, то и аппетиты их должны быть соответствующими.

– Правильно. Ифрианцы – плотоядные. Многие из них все еще живут охотой, а развитые культуры основываются на скотоводстве. И в том и в другом случае для поддержания жизни одного ифрианца нужна уйма мяса, уйма квадратных километров. В результате у них очень развит территориальный инстинкт. Живут они мелкими общинами – отдельными семьями либо родами – и без лишнего раздумья атакуют, причем самым серьезным образом, любого незваного гостя, если он не покинет их землю по первому же требованию.

– И при всем при этом настолько цивилизованны, что даже нанимают людей для помощи в исследовании космоса?

– У-гу. Не забывай, что они летают и потому легко связываются друг с другом, им не нужно для этого тесниться в городах. У них есть несколько городов, по большей части это горнодобывающие и промышленные центры, но живут там исключительно рабы с подрезанными крыльями. Рад сказать, что эти учреждения уже отмирают – с появлением современной техники.

– Которую они покупают? – наугад предположил я.

– Да, – кивнул Пит. – Во времена первой Великой Разведки, когда обнаружили Ифри, наиболее развитую культуру планеты можно было сравнить с уровнем железного века, промышленная революция еще не наступила, однако у ифрианцев было достаточное количество тонких мыслителей, они обладали высокоразвитой философией. – Он помолчал. – Это очень важно для моего рассказа, что ифрианцы, во всяком случае – чоты, говорящие на языке планха, совсем не варвары, они вышли из этой стадии много веков назад. У них были свои Сократы и Аристотели, Конфуции и Галилеи, у них были свои пророки и духовные вожди. – Он опять смолк. – Они сразу поняли, как много значит визит земных гостей, и постарались привлечь на свою планету торговцев и учителей. Накопив определенные капиталы, они начали посылать наиболее способных своих детей на чужие планеты. В нашем университете тоже училось несколько ифрианцев, почему мне и предложили эту работу. К тому времени у них уже было несколько кораблей со своими экипажами. Однако ифрианцы с технической подготовкой оставались еще большой редкостью, а в некоторых областях знания у них вообще не было специалистов. Поэтому они нанимали людей.

Потом Пит начал описывать мне типичного ифрианца: оперение (за исключением хохолка на голове), как у золотого орла, ну, может, чуть посложнее, и в то же время – не птица. Вместо клюва – тупая морда с острыми клыками, выше – два огромных глаза. Женщины рожают живое потомство. Что-либо, подобное кормлению грудью, отсутствует, однако детеныши все равно имеют губы, с помощью которых они высасывают сок из мяса и фруктов. Губы сохраняются и во взрослом возрасте, поэтому речь ифрианцев не так уж отлична от человеческой. Процесс эволюции превратил их ноги в некое подобие рук, на каждой из которых по пяти когтистых пальцев, причем «больших», способных вставать перпендикулярно кисти, – два, по краям. По земле ифрианцы передвигаются на лапах, растущих из «локтей» сложенных крыльев. Тут они и медлительны, и неуклюжи, но в полете…

– В полете они живут с интенсивностью, на которую мы просто не способны, – вздохнул Пит. Его глаза блуждали по дрожащим над головой полотнищам северного сияния. – А как же иначе? Скорость обмена веществ, беспредельные просторы вокруг, стремительный полет, сотни ветров, обдувающих их со всех сторон… Именно поэтому я и решил, что они – а в частности Энэрриан – верят с остротой, страстью, о которых мне нет смысла и мечтать. Я увидел, как он и все остальные танцуют высоко в небе – кружатся, скользят, парят; как солнце расплавленным золотом горит на их перьях. Я спросил, что это они делают, и мне сказали – славят Господа.

Во всяком случае, – снова вздохнул он, – именно так перевел я слова, сказанные ифрианцем, не знаю уж, точно или нет. Мы с Ольгой прошли ускоренный курс планха, а наши ифрианские сотрудники знали английский, но ни их, ни наше владение чужим языком не было идеальным. Да и не могло быть. Миллиарды лет раздельного существования, развития, истории – чудо, что мы вообще могли друг друга понимать. Как бы там ни было, Энэрриана можно смело назвать религиозным – ничуть не в меньшей степени, чем, например, меня. А вообще их религиозность примерно такая же, как и у людей. У одних вера глубокая, у других – нет, есть среди них и свои агностики, и свои атеисты. В нашей группе было даже двое язычников, отправлявших кровавые ритуалы Старой Веры. А если говорить о людях, то Ольга, например… – пальцы, сжимавшие рюмку с коньяком, напряглись, – пыталась, ради меня, поверить так же, как я, но не сумела.

Ладно. Новая Вера интересовала меня гораздо больше. Новой эта вера являлась только по названию, она была только в два раза младше христианства, даже меньше чем в два. Я надеялся получить возможность изучить ее, задать вопросы, сравнить основные идеи. Я не знал об этой вере практически ничего – только что она монотеистична, имеет таинства и теологию, что в ней нет института священнослужителей и что она поддерживает высокие этические и моральные нормы – по ифрианским, разумеется, понятиям. Трудно ожидать, чтобы раса сугубо плотоядная, имеющая цикл течки, не способная не то что создать нации и правительства, но даже и понять, что это такое, трудно ожидать, чтобы такая раса сильно напоминала христиан. Господь дал им иную благую весть. Вот я и хотел знать – какую, что-то могло оказаться полезным и для нас.

Он снова сделал паузу.

– В конце концов… вера, вера с давней традицией… и не статическая, а ищущая, имеющая своих пророков и святых… я думал, они знают, что Господь – это любовь. Только вот какую форму принимает любовь Господа в представлении ифрианцев?

Пит выпил. Я последовал его примеру и только потом осторожно спросил:

– Э-э… а где работала эта экспедиция?

– Да есть одна система в восьмидесяти световых годах от Ифри. Поисковая команда обнаружила там террестроидную планету. Никакого названия придумывать не стали – оставили это занятие будущим колонистам, может, людям, может, ифрианцам, а может, и тем и другим сразу, если природные условия окажутся подходящими.