Борис Руденко - Остров, которого нет

— Люди с белыми волосами убивают всех, — снова заговорил Ежик. — Они хотели убить меня в прошлый раз и теперь. Они убивают сваши, а некоторых берут с собой, потому что сваши знают тайну грибов, которые лечат. Белые приходят издалека… Они уйдут, когда начнется зима, это будет очень скоро. Но мы уже не сможем уйти.

— Почему?

— Потому что зима, — невнятно объяснил Ежик, со вздохом улегся и замолчал, мгновенно уснув. Пока еще он был слишком слаб.

Некоторое время мы просто молча вслушивались в его ровное дыхание.

— Итак, наших хозяев зовут сваши, — сказал Вартан. — Но зачем их убивают белые, если действительно нуждаются в грибах? Что за паранойя такая?

— Ты свою собственную историю вспомни, родной, — посоветовал Костя. — Зачем турки два миллиона армян вырезали, ты знаешь? А почему последняя война началась? Эти — серые, те — белые, вот и весь ответ. Разве не так?

— Значит, наш Ежик стал нормальным, — переменил тему Вартан. — Интересно, надолго ли?

— Он всегда был нормальным, — возразил Игорь. — Просто он другой.

Я испытывал глубокую скорбь. Бедный Ежик! Больной шизофренией осознает, что болен, лишь в период ремиссии и со страхом ждет очередного обострения, однако не способен ощутить, когда оно наступает. Ежик был не больным, а слабоумным. «Блаженны нищие духом!», окутывающий его разум мрак был источником его покоя, душа Ежика не знала страданий до тех пор, пока мрак на время не развеялся, открыв ему истинное положение вещей. Когда мрак вновь опустится, Ежик забудет обо всем и вновь сделается счастлив — это единственно могло служить утешением и ему, и нам…

Мои часы показывали чуть более восьми утра, хотя понятие утра в этом мире оставалось для меня относительным до тех пор, пока не удастся установить продолжительность местных суток. Во всяком случае, я чувствовал себя вполне выспавшимся, отдохнувшим и не собирался дольше оставаться в этом душном склепе. Нашарив дверь-затычку, я попытался вытолкнуть ее и со второго раза это мне удалось. Дневной свет резанул по отвыкшим глазам, я стряхнул набежавшую слезу и выбрался наружу.

— Однако сегодня прохладно, — заметил вылезший за мной Костя. — Это что, первые утренние заморозки?

Вместе со словами из его рта вырвались облачка пара. На земле тут и там блестели пластинки замерзшей влаги. Я поежился и поднял воротник куртки. На мой взгляд вряд ли температура намного отличалась от нуля, но сравнение со вчерашним днем было разительным. Впрочем, сейчас меня гораздо больше волновало другое.

— Я не уверен, что сейчас утро, — сказал я. — Взгляните на солнце: оно находится значительно ниже, чем вчера, когда мы отправились на покой.

— Верно! — подтвердил Вартан. — Я очень хорошо заметил, потому что залезал в нашу ярангу задницей вперед.

— И что это значит? — спросил Костя.

— То, что сейчас не утро, а день. Или даже вечер. День был вчера — я имею в виду «вчера» по нашим представлениям. И завтра тоже будет вечер. А послезавтра, возможно, настанет ночь. И боюсь, она может затянуться надолго.

— Неплохо бы нам вернуться домой до ее наступления, — сказал Вартан.

— Это зависит от того, как себя будет чувствовать Ежик, — произнес Игорь, который тоже выбрался наружу и сейчас крутил головой, осматриваясь по сторонам.

Росший неподалеку куст чем-то привлек его внимание. Игорь подошел вплотную и некоторое время внимательно рассматривал небольшие увядшие листья, потом сорвал один.

— Ого! — воскликнул он. — Вы только посмотрите!

Листок был похож на маленький кожаный сосуд для воды, опорожненный до последней капли и сухой на ощупь. Но это его состояние совершенно не напоминало привычную нам осеннюю хрупкость листвы, превращающейся в порошок легким нажатием пальцев. Листок словно дожидался дождей, которые его вновь наполнят. Игорь сорвал еще один, подошел к соседнему дереву и повторил операцию.

— В них нет ни капли влаги, — сообщил он. — Как это могло произойти так быстро? Вчера ничего подобного я не заметил.

Из-за хижины выглянул, а потом осторожно вышел сваши, за ним еще двое. Эти сваши, закутанные в шкуры от ступней до горла, были очень маленького роста — их головы едва доставали нам до пояса, они стояли, разглядывая нас со странной опаской, и едва Игорь сделал шаг в их направлении, тут же отпрыгнули назад и убежали.

— Да это же дети, — сказал Костя и рассмеялся. — А я уж решил, что они размножаются как-то по другому.

— Мы не знаем, как они размножаются, — буркнул Вартан. — Цыплята тоже бывают маленькие, если ты имел в виду инкубаторы. Вон, кстати, они опять идут, можешь сам поинтересоваться, если хочешь.

Но теперь к нам приближались не дети, а взрослые. Для меня все сваши были на одно лицо, пока еще я не научился находить в них индивидуальные различия, и патриарха узнал только по одежде да ожерелью камней, похожих на изумруды. Знакомый запах вновь остро шибанул мне в ноздри, но сегодня уже не произвел первоначального эффекта. Я умел быстро привыкать к чему угодно. Патриарх сделал жест, который я счел приветствием, и постарался как можно точнее воспроизвести его в ответ. Потом патриарх произнес несколько свистящих слов и движением руки пригласил следовать за ним.

— Профессор, — негромко окликнул меня Игорь, когда мы шли к хижине в центре деревни, отличавшейся от прочих более значительными размерами, — я думаю, у меня получится.

— Что?

— Я смогу их понимать. Ежик мне поможет. Он мне уже помогает, хотя и не догадывается об этом.

— Ты используешь мозг Ежика как ретранслятор? — мгновенно сообразил я.

— Примерно так, — кивнул Игорь. — Его мозг сейчас очень сильно изменился. В прошлый раз Ежик прожил здесь достаточно долго и научился общению. Конечно, дословного перевода от меня не ждите, но смысл я уловлю. Гораздо труднее будет переводить то, что захотим сказать им мы.

— Ничего, и этого уже немало, — сказал я. — В таких делах главное — начать. Дальше будет проще, это я тебе точно обещаю…

Я знал, что говорил. Лингвистика зачастую выглядит как область математики. Любой язык достаточно логичен и поддается структурному анализу. Чтобы понять его, нужны отличные оперативная и долговременная память, логика и математические способности. И первым, и вторым, и третьим я обладал в избытке. Мне не хватало лишь нескольких десятков опорных, базовых слов и понятий, на основе которых строится структура языка. Эти узловые точки мне подскажет Игорь, а потом от них потянутся нити к следующим и следующим, до тех пор пока вся многомерная лингвистическая паутина не соткется полностью.

Хижина являла собой несомненно общественное сооружение. Не знаю, несла ли она функции храма местной религии или просто служила аналогом деревенского клуба, но сейчас здесь собралось почти все население деревни, включая и маленьких сваши. Запах здесь был соответствующий и мне вновь понадобилось собрать все силы, чтобы остановить начавшееся головокружение. Все они расположились по периметру помещения, с любопытством разглядывая нас и негромко переговариваясь. Тут было достаточно светло: уже знакомые нам светильники в изобилии висели повсюду. В центре хижины в земляном полу зияла точно такая же нора, как и в нашем временном доме. Чуть в стороне от нее — охапки шкур, на которые опустился старейшина с сопровождением и пригласил сесть нас. В хижине мгновенно установилась почти абсолютная тишина.