Сергей Лукьяненко - Знание - сила: Фантастика. 2006-2010

Сезона, подобного зиме, с резким снижением температуры и изменением физического состояния осадков на Миляшке не было, но цикличность развития растительного мира существовала. Через определенный период времени трава желтела, скукоживалась и, будто обессилевшее животное, ложилась на основание. А потом цикл повторялся: сквозь старую траву пробивались ростки новой, а та становилась пищей для насекомых и мелких животных и перегноем для молодых порослей. Прямо под ними через густой непроницаемый черный лес светлой широкой полосой петляла обычная автомобильная дорога, и глайдер, мотаясь из стороны в сторону, следовал ее изгибам, будто привязанный. Вообще, автомобильный транспорт, как неэкономичный, давно изжил себя, хотя оставались отдельные условия его применения, и Алешка проходил это в школе. Но объяснение было слишком упрощенное, и возникший вопрос начал зудеть в голове. Какое-то время он терпел, выполняя данный себе обет, а потом, решив, что обращение к постороннему не является нарушением принятого обещания, спросил, обращаясь к сопровождающему:

— Скажите, пожалуйста, для чего понадобилась эта дорога?

— Для оптимизации транспортных потоков, — сразу, будто прорвав стену молчания, откликнулся сопровождающий их местный сотрудник станции. — Завод по изготовлению строительных материалов был установлен рядом с территорией космодрома, а строительные конструкции ввиду их громоздкости и массивности перевозили наземным транспортом на все станции. Потому что воздушный транспорт для выполнения той же работы был бы гораздо более массивным и энергоемким…

— А куда делся этот завод сейчас? Он, что, больше не нужен? — перебил его Алешка.

— Ну почему же? Завод функционирует по-прежнему. Только все оборудование перевели в специально подготовленные помещения на глубине двадцати метров. С целью сохранения ландшафта.

— А почему глайдер летит точно над дорогой? — не унимался Алешка, — Ему, что, в воздухе что-то мешает?

— Нет, конечно, — усмехнулся сопровождающий, — Просто на Миляшке очень нестабильные геомагнитные поля. Термин, конечно, перенесен с Земли, — пояснил он, предупреждая очередной вопрос, — А потому навигационные приборы либо очень сложны, либо неточны — вот мы и стелемся вдоль дороги. Но это, конечно, только при незначительных расстояниях.

— А разве нельзя подняться в высоту и оттуда все увидеть своими глазами? — удивился отсутствию такого простого способа Алешка.

— От этого мы почти сразу отказались из-за возникновения устойчивых оптических миражей. Беда еще в том, что и акустическая, и радиолокация воспринимают миражные образования, как реальные объекты. На планете очень много тайн, а нас слишком мало, — виновато пояснил он.

— Существует мнение, — это подключился к разговору отец, — что миражные образования являются, хотя и необычными, но биоструктурами. Это очень интересные объекты для научных исследований. Совершенно неожиданное соединение биологии и физики. Причем после стольких лет успешного существования биофизики, как науки. Я бы очень хотел, чтобы ты уже начал специализироваться в этой области, тогда я бы мог… — отец растерянно оборвал предложение, видя что Алеша уперся лбом в иллюминатор, всем своим видом показывая нежелание участвовать в продолжении разговора.

Сопровождающий недовольно зыркнул в сторону Алешки, но промолчал. Отец первое время поглядывал на Алешку, словно желая что-то сказать, и тоже не решился. Алешка вначале действительно лишь изображал наблюдение за пролетающими под ними пейзажами, а на самом деле, кося глазом, наблюдал за всеми понемножку.

Маме все было безразлично. Она просто дремала и даже не прислушивалась к их разговору. Сопровождающий был увлечен диалогом с бортовым компьютером. И лишь отец, явно переживая, ерзал в кресле. Так тебе и надо — предатель, позлорадствовал про себя Алешка. Еще он подумал, что теперь вообще не произнесет в их адрес ни слова. Пусть помучаются. Чтобы знали. Хотя мать здесь, скорее всего, ни при чем. Она у них натура творческая, вдохновляющаяся. Ценит собственную свободу и, поэтому, на чужую свободу не посягает. Она, наверно, и не знает, что произошло. Это все отец! Готовый ради своих стыковок биологии с физикой на что угодно. Идущий напролом через чужую свободу. Нет, не так: хитро, по-иезуитски, обманывающий несогласных с ним.

Алешка еще какое-то время мысленно повоевал с отцом, но очень быстро его воинственный пыл угас. А он по-настоящему увлекся наблюдением за природой Миляшки.

Повсюду, куда достигал его взгляд, сплошной стеной стояли местные деревья, напоминавшие среднерусские ели. Такие же островерхие, темно-зеленые, с такими же спадающими по спирали рядами веток, словно оборки на юбке. Только в отличие от земной ели ветки у них не разрозненные, а сросшиеся между собой, из-за чего игольчатая поверхность сверху кажется сплошной, хотя и пупырчатой.

Ничто, кроме вызывающе искусственной, бросающейся в глаза ухабами и колдобинами, дороги не нарушало целостности лесного массива. Не видно было даже ручьев, пробирающихся глубоко внизу между могучими корнями, торопливо скользящих в неизвестную даль. Алешка вдруг подумал, что должны где-то быть крупные массивы воды: реки, озера, моря. Иначе, откуда берутся эти огромные потоки воды, низвергающиеся с неба, но спросить об этом не решился, не желая создавать очередной прецедент для разговора.

Тогда он стал всматриваться в изредка мелькающие просветы между деревьями, ожидая увидеть голубую, как небо, поверхность воды. Однако просветов не было, была такая же темнота, с которой сливались нижние оборки псевдоелей. И как Алешка ни пытался разглядеть в этой темноте, хоть какие-нибудь детали — ему это никак не удавалось. Он так увлекся своим занятием, что мелькнувшая перед иллюминатором огромная черная тень испугала его и заставила резко отшатнуться.

— Какая страшная птица! — воскликнула внезапно, будто специально к этому случаю проснувшаяся, мама. — Кто это?

— Это гарпия! — в один голос ответили папа и сопровождающий. Они переглянулись, папа смутился и дальше продолжил один сопровождающий. — Единственный крупный представитель фауны Миляшки. Они совершенно безобидны, хотя и несравненно безобразны. С помощью увеличительных приборов можно разглядеть огромный прямой клюв и мелкие глазки. А учитывая ее размеры: высота в сидячем или, может быть, стоячем положении, я не могу более точно охарактеризовать неподвижное положение птицы — больше одного метра, размах крыльев в полете — более полутора метров. Они вызывают не просто отвращение, но еще и страх, хотя случаев нападения на людей не наблюдалось.

Он промолчал некоторое время, словно раздумывая, стоит ли сообщать это информацию собеседникам, и продолжил, — Среди старожилов про этих птичек ходит интересная легенда: если ее убить, то первые полчаса после смерти она принимает облик безобразной старухи. Знаете, на Земле в языческие времена таких птиц называли ведьмами. А потом, остывая, гарпия вновь превращается в птицу.