Сергей Лукьяненко - Знание - сила: Фантастика. 2006-2010

— Красивая легенда, — задумчиво произнесла мама. — Но крайне жестокая. Неужели среди поселенцев находятся бессердечные охотники, способные расстрелять безобидную, хотя и безобразную птицу?

— Нет, конечно! Да ее и убить-то почти невозможно. Ее оперение идеально отражает луч бластера. Единственно слабое место — глаз, но у нее несравненная реакция: она успевает заметить момент выстрела по характерным движениям человека и закрывает глаза жесткой роговицей, также отражающей луч бластера. Это информация идет от первопроходцев планеты, а среди нас на гарпий никто не охотился.

— Но как же она отражает оптические лучи, если она совершенно черная? Это же противоречит законам физики? — не выдержал, удивившись, Алешка.

— Не все так просто в окружающем нас мире! — назидательно произнес сопровождающий, — Нельзя безоглядно распространять законы физики с одного объекта на другой. Физики считают, что поверхностный слой оперения и роговых складок, закрывающий глаза гарпий, на самом деле прозрачный, но не простой — а быстро поляризующийся. Только не в оптическом, а в электрическом смысле. Да еще в зависимости от интенсивности светового потока. Тонкий слой вещества, поглощая фотоны даже очень мощного лазерного луча, приходит в колебательное движение на атомарном уровне и, переизлучая фотоны, рассеивает оптический луч в пространстве. А вот почему, хотя бы часть энергии излучения не проникает в тело самой птицы — это загадка. Ну вот, может быть, ты ее и разгадаешь.

— Меня интересуют совсем другие проблемы! — гордо ответил Алешка.

— Вот даже как!? — уважительно посмотрел на него сопровождающий. — И какие же?

— Ну-у… — протянул Алешка и замолк.

Это, конечно же, не означало, что у него не было никаких интересов. Интересы были, да еще какие! Вот только сформулировать их содержание ему как-то сразу не удавалось.

Как можно было объяснить другим людям, что он не раз представлял себя доном Руматой Эсторским вместе с бароном Пампой крушащим серых штурмовиков дона Рэбы? Нет, сказать об этом, конечно, было бы можно. Но как ответить на удивленные взгляды окружающих, в глазах которых будет однозначно читаться вопрос: неужели он не знает истории собственного народа? Никогда не слышал о том, что после известного решения Всемирного Совета Институту Экспериментальной Истории было раз и навсегда запрещено вмешиваться в процессы, происходящие на планетах с разумной жизнью, отстающей по уровню развития от цивилизации человечества Земли. Даже проводить бесконтактные исследования. И вообще, общение с инопланетным разумом было разрешено только после обмена между цивилизациями посольскими миссиями. И что после этого решения цивилизация голованов навсегда отказалась поддерживать какое-либо общение с землянами. Интерес к работам Института вскоре резко упал, и он быстро растворился в среде себе подобных, а вместе с ним ушла в историю и романтика Руматы Эсторского.

Конечно, он все это хорошо знает. Просто не может не знать. Он получил высшую оценку на олимпиаде в прошлом году как раз по истории Арканара. Но как объяснить, что именно для него — подвиги Руматы Эсторского были, есть и останутся навсегда в будущем идеалом возрождения человеческого в нечеловеческих условиях. И что бы там ни решал Всемирный Совет, для него борьба за идеалы человечества с невежественными античеловечными режимами на планетах с развивающейся разумной жизнью является целью жизни.

— Ой! Смотрите! Вот она опять! — закричала мама и едва не запрыгала в кресле от радости.

Ох, уж, эти женщины, хмыкнул про себя Алешка. Птичку увидят, а радости — будто мимо них трансгалактический лайнер с инопланетянами пролетел.

— Нет, это уже другая. Ей за нами ни за что не угнаться, — уверенно заключил сопровождающий.

Казалось бы: какое ему дело до этой несуразной птицы? Так нет же: его так и тянуло посмотреть на нее. Аж нос об иллюминатор расплющил. Так бы, наверное, и водил носом по стеклу, если бы сопровождающий не посоветовал воспользоваться системой наружного наблюдения. Алешка даже покраснел, когда услышал об этом. Действительно: дикость какая-то пялиться в иллюминатор, когда есть самонаводящаяся система наружного наблюдения с неограниченным увеличением. Хоть звезды рассматривай. Конечно, он немножко слукавил — ограничение по увеличению, несомненно, было, но наверняка не менее пятидесятикратного.

Он быстренько ввел задание и уставился в экран тивипласта. Первое мгновение, пока компьютер отыскивал объект наблюдения, на экране мелькали те же самые конусообразные кроны деревьев, что и за иллюминатором. Потом экран показал искомую птичку на дальнем плане и быстро-быстро приблизил ее. С экрана в салон глайдера царственно смотрело громадное крючконосое существо с черными бусинками глаз, отделяющимися от остального тела узкими радужно-белыми кольцами. Это длилось какое-то мгновение. Алешке показалось, что он заглянул куда-то вглубь зрачка этой странной птицы. Потом произошло нечто совершенно непонятное. Зрачок неожиданно расширился до границ экрана, и на экране образовалась совершенно иная картина. Алешка уже хотел обратиться к сопровождающему, чтобы он продиагностировал систему — хоть это и увеличительный прибор, но все же не микроскоп. Как вдруг, в изображении на экране его привлекли какие-то очень близкие ему черты. И тут он понял, что на самом деле он смотрит не на экран, а куда-то мимо или сквозь него. Уже сама эта мысль заставила его сконцентрировать внимание на экране, и он увидел на нем Галю. То же милое, чуть одутловатое лицо, обрамленное черными смоляными волосами, пронзительно черными, под цвет волос, расширенными зрачками и ярко красными пухлыми губами. Такое лицо было у нее в тот последний день. Она была очень далеко, но он не сомневался, что она смотрела именно так: пронзительно и вопрошающе.

— Какой у нее страшный взгляд! — откуда-то сбоку раздался испуганный мамин голос.

Это же Галя! Как же у нее может быть страшный взгляд, хотел сказать Алешка и он уже отвернулся от экрана, но в этот момент внутренний толчок заставил его вновь обратиться к нему. Он посмотрел и к ужасу своему увидел не Галю, а эту страшную птицу, да и то со спины: она улетала в противоположную сторону и видеосистема сократила увеличение, чтобы была видна вся птица целиком, а не ее зловеще черный затылок.

Происшедшее всколыхнуло в Алешке самые тяжелые переживания, притупившиеся было от избытка новых ощущений, и остаток пути он промолчал, горестно размышляя о постигших его неудачах.

Встречали их все обитатели станции: высокий полноватый мужчина с венчиком волос вокруг головы и большими оттопыренными ушами, прозрачными, как крылья стрекозы, полная среднего роста женщина с круглым лицом, собранными на затылке гладкими волосами и добрыми глазами, с разбегающимися из уголков лучиками морщин, длинный дылда, примерно его возраста, с лошадиной физиономией и болтающимися, словно пришитыми, руками и андроид — высокий стройный мужчина с соломенными волосами и не мигающими голубыми глазами. Ко всем прочим особенностям, оказалось, что они являются одной семьей. За исключением робота, конечно. Их сопровождающий улетел назад, выйдя из глайдера всего на несколько минут. Он оказался не с этой станции.