Сергей Лукьяненко - Знание - сила: Фантастика. 2006-2010

Она кивнула. Питер помолчал, осмысливая увиденное.

— Но это — примитивная продукция. Я не думал, что людей будущего потчуют таким дерьмом.

Сколь внимательными стали ее глаза.

— Вы не правы. Никто их не потчует дерьмом. Люди хотят развлекаться. Каждый из них вынужден зарабатывать хлеб свой в поте лица. И каждый имеет право отдохнуть в свободное время. Люди не хотят напрягаться. Им надо расслабиться. Вот и все.

Питер покачал головой — нет. Он не желал принять такое объяснение.

— Наша европейская цивилизация давно стала развлекательной, потому что помимо работы, которая представляет собой суровую необходимость, все остальное время тратилось на развлечения. Жизнь как сплошное развлечение — идеал и цель многих. — Он чувствовал — нужны еще какие-то доводы. — Между прочим, в Англии, по крайней мере, в мои времена по телевизору в так называемый прайм-тайм, в районе восьми-девяти вечера основные каналы показывали интересные просветительские фильмы по астрономии, географии, физике Земли, археологии. Хозяева каналов делали это вовсе не из благих намерений — предприниматели всегда остаются предпринимателями. Они делали это потому, что британское правительство оплачивало им показ просветительских фильмов именно в самое популярное время. И делалось это для того, чтобы не разжигать в подростках и молодежи низменные инстинкты бесконечными сценами убийств и мордобоя, которыми переполнены боевики. Чтобы у них хоть что-то было в головах. Очень разумное решение. За одно это я уважал наше тогдашнее правительство. Надеюсь, на территории Британии и Ирландии до сих пор действует этот подход?

— Сейчас такое невозможно. Правительство не должно решать за людей подобные вопросы. Это касается любого уровня власти: всемирного, территориального, местного. Люди сами решают то, что касается их жизни.

— А если они плохо решат? — насмешливо спросил Питер.

— Это будет их решение, — невозмутимо ответила она.

— История дает массу примеров тому, что народ может ошибаться. Вспомните хотя бы Германию тридцать третьего года. — Спохватившись, что она его не поняла, Питер добавил. — Я имею в виду прошлый век, приход к власти Гитлера. Или, скажем, Россию начала двадцать первого века, где народ выбрал Путина. Кроме того, народом можно манипулировать. Этому есть тоже немало примеров.

Линда нахмурилась.

— В наше время не принято пренебрежительно отзываться о воле народа.

— Я говорю о прошлом, — с иронией продолжал он. — О том, что было давно. Хотя это повод… — Открывшаяся дверь пропустила в палату Ка-цава и Ашруни. Питер поспешил закончить фразу, — подумать о настоящем.

Неизменный прибор был развернут, накладки — наложены на руки и ноги. Нестрашная пытка щекоткой началась. Питер перенес ее, не выказывая никаких эмоций.

— Было щекотно? — спросил Ка-цав, едва процедура кончилась.

— Было.

— И вы не жалуетесь?

— Нет. Я и раньше не жаловался. Я сообщал вам информацию.

Доктор помолчал, потом задумчиво произнес:

— Мы сегодня дали максимальную интенсивность.

— Прекрасно. А я удивлялся, почему сегодня тяжелее терпеть, чем вчера?

— Потихоньку вам надо начинать двигаться.

— Я уже начал. Несколько раз ходил в туалет, правда, с помощью робота. Сам побрился в ванной. Слушайте, а давайте я сейчас на ваших глазах без посторонней помощи схожу в туалет. Мне туда хочется.

— Как вам будет угодно.

Питер сел на кровати, опустил на пол ноги, с усилием поднялся, сделал шаг, покачнулся, пытаясь сохранить равновесие. Тотчас рядом оказался робот, протянул руку. Питер бросил ему: «Не надо». Сделал еще шаг, еще. Он смог одолеть расстояние до туалета без посторонней помощи. Спустя минуту вернулся. Вид у него был торжествующий.

— Прекрасно, что вы стараетесь преодолеть себя, — похвалил его доктор Кацав. — Теперь отдохните. Нагрузка должна перемежаться с покоем. Все нормально. До завтра.

Он хотел повернуться, чтобы идти к выходу, но Питер опередил его.

— Подождите, доктор. Как вы можете говорить, что все нормально, если вы даже не знаете, как я себя чувствую. Вы не проверяли у меня состояние внутренних органов, не мерили давление, пульс, температуру.

Кацав сдержанно улыбнулся.

— Напрасно вы так думаете. Мы следим за всеми параметрами. Они, к счастью, в норме. Центральный компьютер снимает ваши показания ежеминутно — и когда вы спите, и когда бодрствуете. Чип, который вы получили, помимо прочего дает медицинские данные: температуру тела, частоту пульса, кровяное давление и еще множество параметров.

— Простите, доктор, я этого не знал.

— Теперь будете знать. До свидания, — вполне дружелюбно произнес Кацав, повернулся и направился к двери. Ашруни последовал за ним.

Проследив за уходом докторов, Питер посмотрел на Линду.

— Продолжим наш разговор. Как же быть тем, кто предпочитает интеллектуальное кино? Я, к примеру, люблю фильмы Питера Гринуэя. Вы знаете такого режиссера?

Вопрос ее ничуть не смутил.

— Я не знаю такого режиссера. Однако, думаю, что проблем у вас не будет. Архивное кино можно получить по Интернету и посмотреть самому. Кроме того, есть несколько телеканалов для интеллектуалов. Но все это стоит недешево.

— Почему?

— Немногие сейчас обращаются к такому кино или телеканалам. Чтобы окупить расходы, владельцы вынуждены поднимать цену. В то же время популярные телеканалы бесплатны, поскольку возмещают свои расходы за счет рекламы.

— Разве это подталкивает людей к так называемой массовой культуре?

— По-моему, главное в том, что существует возможность выбора. Но каждый делает его сам. — Нечто осторожное, тактичное появилось на ее лице. — У меня такое ощущение, что сегодня вам непременно хочется поспорить со мной.

Ее слова озадачили Питера. Он всего лишь отстаивал свою точку зрения, однако на самом деле можно было подумать, будто ему хочется поспорить с Линдой. Этакое глупое мальчишество. За кого она его принимает? Он уже давно излечился от подобной чепухи.

И о чем с ней разговаривать? Линда опередила его.

— Может быть, вы ощущаете страх перед тем миром, который за этими стенами и в котором вам предстоит жить?

— Я не ощущаю страха перед нынешним миром, — немедленно ответил он. — Я — взрослый мужчина, давно сформировавшийся. Я многого добился. Мне бояться нечего.

— Прекрасно, — констатировала она. — По-моему, вам пора ужинать.

Питер хотел сказать: «Если вы считаете, что пора, я уже голоден», однако вовремя сдержался. Опять она воспримет его слова как вызов. В итоге он состроил нечто неопределенное на лице.

Удалившийся на время робот привез неизменные плошки. Получив одну из них и ложку в придачу, Питер лукавым взором глянул на механическое существо.