Сергей Лукьяненко - Знание - сила: Фантастика. 2006-2010

Питер готов был подождать. Сейчас его волновало другое.

— Скажите, Линда, если моя дочь увидела репортаж о моем… возврате к жизни, как она могла сообщить, что она — моя дочь и хочет увидеть меня?

Линда задумалась.

— Я бы на ее месте обратилась бы в местные органы власти. Или в прессу. Через прессу было бы даже быстрее. Это еще одна сенсация — у героя, которого вернули к жизни, нашлась дочь.

— А может, ей как раз не хотелось сенсаций?

Она лишь неопределенно пожала плечами.

— Линда, у меня к вам просьба. — Лукавое выражение покрывало его лицо.

— Да, — с готовностью произнесла она.

— Не повторяйте про героя. Вы же не министр информации Зайдель.

— Хорошо… — Она улыбнулась, устало, одними губами.

В обед произошло нечто необычное. Питер получил кусок жареного мяса. Это была свинина, нежная и восхитительно вкусная. Питер блаженствовал.

— Никогда не был чревоугодником. Но испытываю истинное наслаждение. После всех этих пюре… Божественно. Не зря наши далекие предки любили мясо.

— Это искусственное мясо, — осторожно заметила Линда.

Питер опешил.

— Синтетическое?! Какой-то заменитель?

— Нет, оно настоящее. Но для его производства не надо выращивать животных, а потом убивать их. Сейчас выращивают непосредственно мясо.

Питер явно слышал об этом не впервые. Он напряг память.

— Знаете, про такие опыты говорили в начале века… Рад, что получилось. Лучше никого не убивать. И при этом вкусно кушать.

Линда понимающе кивнула в ответ.

Четыре следующих дня прошли в тренировках. Теперь длительность каждой из них выросла до часа, общее число — до шести, а перерыв стал вдвое меньше прежнего. В девять утра Питер начинал тренироваться, а в восемь вечера заканчивал.

На исходе четвертого дня в палате собрался консилиум: доктор Кацав, доктор Ашруни, доктор Мелиган и еще три врача в белых халатах. Среди трех последних был один, сидевший с особо хмурым видом.

Доктор Кацав делал доклад. Множество графиков и таблиц иллюстрировало его выступление.

— Я считаю, что восстановление закончено. — Таков был итог доклада. — Господин Морефф может вернуться в нормальную жизнь.

Он внимательно следил за реакцией того, который сидел с хмурым лицом. Пауза катастрофически затягивалась. Питер видел, как нервничает Кацав. Ему стало жаль доктора.

— Оформляйте выписку, — лениво произнес наконец тот, чьей реакции ждали все, присутствующие в палате.

— Я подпишу.

После столь важных слов он поднялся, пошел к двери, за ним потянулись те двое, которых Питер тоже не знал. И вдруг степенное шествие остановилось. Начальник повернулся, глянул на Питера.

— Поздравляю вас, мистер Морефф. — Он говорил по-английски. — Вы — первый в мире человек, кто вернулся к жизни через пятьдесят лет.

— Я получил будущее в подарок. — Питер усмехнулся.

— Будущее в подарок?.. — удивленно повторил он. — Пожалуй, так.

Он повернулся и продолжил свое шествие. Несколько секунд, и вся троица исчезла за дверью.

— Это здешний начальник? — спросил Питер.

— Нет. Это министр здравоохранения во всемирном правительстве Збигнев Шимановски.

Надо же! Министр. И вправду большая шишка. Но для Питера были важнее другие люди. Три доктора, сделавшие так много для его быстрого выздоровления, стояли перед ним. Питер бросился благодарить их.

— Спасибо вам, доктор Кацав, — торопливо говорил он, пожимая руку.

— И вам спасибо, доктор Ашруни. И вам, доктор Мелиган. Большое спасибо. Я так вам благодарен. Спасибо.

— Для нас это была особая честь.

— Доктор Ашруни определенно стеснялся. — Надо признать, случай уникальный. Мы рады, что все закончилось хорошо.

Тут Питер вспомнил, перевел взгляд на Кацава.

— Доктор Кацав, я все хотел спросить вас. В начале века в Израиле был президент Моше Кацав. Это не ваш родственник?

— Это мой дед… — Кацав улыбался с видом человека, осилившего очень трудное дело. — Большего мы для вас не можем сделать, господин Морефф. Все остальное зависит от доктора Андерсон. И от вас самого. Всего вам хорошего. Успехов.

По очереди пожав ему руку, три доктора удалились. Питер с любопытством посмотрел на Линду.

— И что теперь?

— Завтра утром вам привезут одежду, в которой можно выйти на улицу. И мы покинем больницу. Поедем туда, где вы будете жить. Хотя подозреваю, что перед тем, как уехать отсюда, вам придется выступить на пресс-конференции. Господин Зайдель не упустит подобного повода собрать прессу. Впрочем, и вам ни к чему отказываться. Может быть, на этот раз ваша дочь узнает о вашем возвращении к жизни. Ложитесь спать пораньше. Завтра у вас будет сложный день.

Проводив Линду, Питер лег. Но ему не спалось. Одолевали размышления. Начинается новая пора в его жизни. Он вторгнется в будущее, не ограниченное больничными стенами и опекой врачей, станет полноправным жителем того мира, который сложился ко второй половине двадцать первого века. Мир, в котором так много изменилось. В котором нет прежней России. Но есть новая Россия наряду с Уралом и Сибирью. Мир, в котором русский язык живет на новых территориях.

«Что, все-таки, главное? Территория? Вера? Язык? По крайней мере, не территория. Албанцы, побывав под турецким нашествием, сохранили все, кроме веры. Но, по сути, это другой народ. А греки сменили облик, но сохранили язык и веру. Они остались православным народом. Они остались греками. Даже не знаю, что важнее, язык или вера? Наверно, и то, и другое».

— Простите, вам трудно заснуть? — раздался вежливый голос робота. — Хотите, я дам вам снотворного?

— Спасибо, не надо, — проговорил Питер и закрыл глаза.

Но мысль его текла дальше: «Кто такой русский? Я думаю, тот, кто считает себя таковым. Это главное. И не надо никому ничего доказывать. Я — русский. Точно также определяют свою принадлежность к другим нациям и национальностям. Главное, кем чувствует себя человек. Кто бы ни были твои родители, ты тот, кем себя считаешь… Я — русский английского происхождения. По этой причине я всегда уважал закон и никогда не пресмыкался перед властью. То, чего так не хватало русским, жившим в России…»

Он и не заметил, как уснул.

Его разбудил негромкий звук. Питер открыл глаза и увидел еще одного робота, стоявшего рядом с кроватью. Он держал перед собой темный костюм, надетый на плечики. Питер ничего не понял, посмотрел по сторонам — никого, кроме двух роботов. За окном светло. Утро. И тут до него дошло — робот принес ему костюм. Обычная двойка. Разве что материал показался Питеру необычным — какой-то влажный на вид.

— Господин Морефф, — проговорил вновь прибывший робот, — я прошу вас примерить костюм.

— Оставьте. — Питер лениво потянулся. — Я потом надену.