Ёсики Танака - ЛоГГ. Том 4. Военная хитрость

Подобные безбилетники оказывались на борту этого корабля далеко не в первый раз. Складские помещения «Росинанта» были достаточно просторными, чтобы там могли разместиться незарегистрированные пассажиры. Потайные двери открывались с помощью системы распознавания голоса, а тёплая вода, нагретая до температуры человеческого тела и циркулирующая между внешней и внутренней стенками, делала использование инфракрасного излучения для просвечивания склада бессмысленным. На самом деле, беженцы были самым большим источником дохода «Росинанта»: нахождение секретных пассажиров на борту капитана Бомеля каждый раз оставалось тайной для имперской инспекции. Бомель всегда знал, как достигнуть нужного результата, понимал, когда нужно косить под дурака, а когда просто бессовестно дать взятку. Уполномоченный Болтек, как представитель Феззана в Империи, специально выбрал этот корабль, чтобы вывезти Эрвина Йозефа с Одина.

Бомеля рекомендовал непосредственно уполномоченный Болтек, и, поскольку ему заплатили заранее, он сделал всё возможное, чтобы доставить свой благородный «груз» на Феззан благополучно и с комфортом. Конечно, принципы запрещали ему пытаться определить, кто же является его «грузом». И потому, несмотря на то, что ему в голову закрадывались мысли, что взрослый мужчина, молодой паренёк, четыре женщины возрастом около двадцати лет и впридачу ребёнок составляют довольно странную компанию, он знал, что лучше не совать нос в чужие дела. Он даже поручил своим офицерам обслуживание пассажиров: они приносили им еду и заботились об их удобстве. Предполагая, что предприятие окончится успехом, он держал в голове вполне реальную вероятность, что, при необходимости, к нему и дальше будут обращаться за перевозкой именитых пассажиров.

Беспокойство охватило Бомеля сразу, когда корабль получил разрешение покинуть космический порт Одина.

— Этот маленький дьяволёнок просто невыносим, — объявил один из членов утомленного экипажа после того, как отнёс еду новым пассажирам.

Когда его спросили, откуда у него волдыри на левой руке, он ответил, что ребёнок швырнул в него целую миску тушёной курицы, потому что ему не понравился её запах. Когда одна из девушек попыталась остановить его, он дёрнул её за волосы, и она заплакала. Только после этого вмешались мужчины. Даже Бомеля поразило услышанное.

— Похоже, что родители ужасно его разбаловали. Он не знает, что такое хорошо, а что такое плохо. Сдаётся мне, все эти знатные ублюдки такие же. Так или иначе, придётся кому-нибудь другому носить ему еду. Я умываю руки.

С этими словами он направился в лазарет, чтобы вылечить ожог. Бомель послал другого члена команды, но он вернулся с глубокой царапиной на лице. А когда третий вернулся с подбитым носом, даже такой опытный торговец, как Бомель, растерялся и не знал, что делать. Перевозка горных львов не входила в сделку, он запротестовал и попросил, чтобы ему было оказано должное уважение. Элегантный юноша поклонился и вручил ему внушительную сумму. Бомель хотел было удалиться, но тут он заметил шрамы на руках и лице одной из девушек:

— Простите меня за дерзость, но детям нужна строгая дисциплина. Непослушный ребёнок ничем не лучше дикого зверя.

Девушка лишь едва улыбнулась ему в ответ. Если раньше Бомель считал, что эта девушка — старшая сестра или тётя, то теперь он подумал, что она, должно быть, служанка.

Только по прибытии на Феззан, когда он выгрузил свой «груз», его осенило, что ребёнком на его корабле был никто иной, как священный и неприкосновенный император Галактической Империи. Когда в баре под названием «Де ла Корт» он услышал сообщение из Союза Свободных Планет о похищении императора, он опустил взгляд на дно чашки, стиснутой в левой руке:

— Не знаю, узурпатор ли герцог Лоэнграмм или же амбициозный человек, но, если тот выродок усядется на троне, вся нация обречена.

Когда Бомель лично принес Эрвину Йозефу II еду, тот укусил его так сильно, что на левой руке остался след от зубов в виде полумесяца. Если обладатель этих зубов будет в бешенстве, поскольку что-то пойдёт не так, как хочет лично он, насилие будет его единственным ответом.

В момент, когда императора Эрвина Йозефа II похищали со столичной планеты Галактической Империи, Одина, передовая база Союза, крепость Изерлон, всё ещё пребывала в сонном царстве.

Яну Вэнли, командующему крепостью Изерлон и Изерлонским Патрульным флотом, был 31 год, что делало его самым молодым адмиралом в истории вооруженных сил Союза. Это был худой, среднего телосложения мужчина, с чёрными, слегка непослушными и длинными для военного волосами и челкой, которую он по привычке убирал со лба. Он знал, что ему уже давно следовало подстричься, но после того, как прошлой весной его отчитали за длинные волосы, он решил их оставить. Он всегда был из тех людей, что идут налево, когда им недвусмысленно приказывают идти направо, но и берут на себя ответственность за последствия своего своеволия. Глаза у него были угольно-чёрные, но добрые. Один биограф позже скажет о нём: «ум, обёрнутый в благородство, и благородство, обёрнутое в ум». С этой характеристикой согласились бы все, кто его знал. Говорили, что черты его лица «непримечательны, но привлекательны», но ему было далеко до элегантности его противника, Райнхарда фон Лоэнграмма. Чаще всего его описывали — довольно точно — как человека, выглядящего моложе своих лет и похожего на кого угодно, но только не на военного.

Не то чтобы Ян Вэнли не понимал этого сам. Вопреки своему желанию стать историком, в двадцать год он получил звание капитана 3-го ранга, после того, как успешно спас гражданских с планеты Эль-Фасиль. В двадцать восмь лет он за год был трижды повышен, став контр-адмиралом после битвы при Астарте, вице-адмиралом после битвы при Изерлоне и адмиралом после битвы при Амритсаре. Говоря о его военных подвигах, достаточным свидетельством его доблести были бесчисленные вражеские солдаты, которых он отправил в могилу. На поле боя он был творцом, но он же всегда самым первым и преуменьшал значение собственных достижений. «Быть солдатом, — часто говорил он, — это работа, которая ничего не даёт ни цивилизации, ни человечеству». Он хотел как можно скорее выйти в отставку, чтобы жить на заработанную пенсию, отдыхать и провести остаток жизни над написанием своего исторического opus magnum.

После отражения атаки имперского флота во главе с крепостью Гайесбург в мае, Ян неделю пролежал с простудой, и с тех пор, как встал с постели, с каждым днём напряжение постепенно уходило.

Юлиана Минца, приёмного сына Яна, повысили до мичмана. Юлиан смотрел на Яна и думал, не тратит ли адмирал своё время впустую, занимаясь всей этой умственной гимнастикой: размышлениями о великих тактических противостояниях или о глубокой философии истории. Однако Юлиан был склонен переоценивать мыслительную активность и тяжесть ежедневных забот Яна.