Ёсики Танака - ЛоГГ. Том 4. Военная хитрость

«Радуйся на здоровье, нам-то что», — выругался Ян про себя. Вероятно, на беду обеим сторонам, самый молодой адмирал Союза абсолютно не переваривал правителя Союза и относился к нему нескрываемой ненавистью.

— Недавно один беженец, ищущий приют, нашёл его у нашего свободного народа. Многие, спасаясь от жестокостей деспотизма, бежали сюда в поисках нового дома, и мы никогда не отказали ни единому беженцу. Но этот человек особенный. Его имя известно всем: Эрвин Йозеф фон Гольденбаум.

Он сделал паузу, чтобы эти слова дошли до всех и наслаждаясь их эффектом.

Прекрасный политик-демагог, Трюнихт был в своей стихии: его заявление поразило тринадцатимиллиардное население Союза Свободных Планет как удар гигантской молнии, лишённой света, тепла и звука. Половина граждан ахнула в шоке, а другая просто уставилась на фигуру их правителя, который выпячивал грудь колесом у них на экранах.

Император Галактической Империи бежал, бросив страну, которой он должен был управлять, и людей, которыми должен был править. Этого было достаточно, чтобы любой усомнился в своих знаниях о мире.

— Дорогие граждане Союза, — нагло продолжал Трюнихт. — Райнхард фон Лоэнграмм, устранив оппозицию себе грубой воинской силой, теперь жаждет полной власти диктатора. Он жестоко относился к императору, которому едва исполнилось семь лет, изменяет законы, как ему заблагорассудится, назначает своих подчинённых на важнейшие посты и ко всей Вселенной относится как к своей личной собственности. Речь идет не только об Империи, он уже обратил свой хищный взгляд на нашу страну. Он желает владеть всей Вселенной, как деспот, и потому пытается погасить пламя свободы и демократии, которые наш народ так долго берёг. Само его существование — угроза для нас. В сложившейся ситуации у нас нет иного выбора, кроме как оставить разногласия в прошлом и работать сообща с этими несчастными, которых Лоэнграмм выгнал из их домов. Пришло время защитить себя от великой угрозы, которой он является для всего человечества. Устранив эту угрозу, мы сможем, наконец, достигнуть прочного мира.

После битвы в системе Дагон в 640-м году КЭ (331-м году по Имперскому календарю), Галактическая Империя Гольденбаумов и Союз Свободных Планет находились в состоянии перманентной войны. Большое число политиков в то время боролось за установление принципа невмешательства и заключение договора о торговле между странами. Но каждый раз соглашению мешали фанатики и фундаменталисты с обеих сторон. Одна сторона считала врага мятежником, который пошёл против всего, что олицетворяет собой его императорское величество; другая видела в противнике воплощение тирании. Разве из-за того, что они не признавали существование друг друга, не были в кровопролитных конфликтах принесены на алтарь того, что каждый из них считал справедливостью, бесчисленные жертвы?

Идея объединения ради достижения общей цели ставила с ног на голову всю историю. Неудивительно, что люди были шокированы.

Юлиан быстро оглядел собравшихся в центральном пункте управления. Даже острые на язык Кассельн и Шёнкопф смиренно молчали. В свою очередь, Ян не знал, что и думать, но внимательно смотрел на появившуюся на экране седовласую фигуру.

— Я канцлер законного правительства Галактической Империи, Йохен фон Ремшайд. Невозможно выразить всю глубину моей благодарности Союзу Свободных Планет. Вашими заботами я получил возможность и условия для восстановления справедливости на своей родине. От имени всех своих единомышленников, чьи имена я сейчас назову, я искренне говорю вам «спасибо».

Граф Ремшайд начал перечислять членов кабинета министров своего так называемого «законного правительства». Пост канцлера занял Ремшайд, среди назначенных на другие министерства можно было услышать имена аристократов-изгнанников, но когда объявили, что на пост министра обороны был назначен адмирал флота Меркатц, все с выпученными глазами уставились на адмирала-изгнанника Сам адмирал Меркатц выглядел ещё более удивлённым, чем все, кто смотрел на него.

— Ваше превосходительство, это… — пробормотал адъютант Меркатца Шнайдер, шокированно оглядываясь по сторонам и извиняясь от имени своего молчаливого командира.

— Прошу, не поймите неправильно. Его превосходительство слышит об этом впервые, как и вы сами. Мне самому очень хочется узнать, почему граф Ремшайд назвал имя его превосходительства.

— Я знаю, почему. Никто тут и не думает, что адмирал Меркатц продался.

Эта попытка Яна успокоить Шнайдера удержала высказываний его подчиненных, которые сверлили Меркатца глазами, полными подозрения.

Вряд ли граф Ремшайд спрашивал согласия у Меркатца, поскольку был уверен, что предложенная должность — подходящая цена, чтобы договориться и без всяких переговоров.

— Сдаётся мне, что граф Ремшайд в любом случае предложил бы пост министра обороны адмиралу Меркатцу. Не могу представить более подходящего кандидата.

— Согласен.

Шёнкопф произнес лишь одно слово, но настолько вовремя, что Ян почувствовал облегчение. Сама пунктуальность. Формирование кабинета министров графа Ремшайда явно не обошлось без участия правительства Союза, а это означало, что Меркатц скоро покинет Изерлон, чтобы заняться организацией армии законного правительства Империи. Ян почувствовал, что его лишают ценного советника.

Капитана Оливера Поплана, как и многих других, выступление председателя привело в ярость:

— Получается, мы, рыцари на белом коне, спасаем неприкаянного дитя-императора и сражаемся с узурпатором, который не что иное, как воплощение зла. Что за чёрт! Мы что, в дешёвом сериале?

Поплан попытался рассмеяться, но не смог и с отвращением бросил свой чёрный берет на пол. Его друг Иван Конев молча поднял берет и протянул его Поплану. Молодой пилот-ас берет не взял и продолжил свою тираду:

— Почему мы должны проливать свою кровь ради защиты династии Гольденбаумов? Разве ещё со времён наших прадедов более ста лет назад, люди не проливали кровь, чтобы свергнуть Гольденбаумов и восстановить свободу и демократию в Галактике?

— Если это приведёт к миру, то изменения в политике необходимы.

— Если это приведет к миру. Но если мир установится между нами и Гольденбаумами, как поступит герцог Лоэнграмм? Такой исход его никогда не устроит. Так что помешает ему слететь с катушек и отыграться на нас?

— Я говорю лишь, что мы не можем прогнать императора. Он всего лишь семилетний ребёнок. Отказать ему в помощи будет негуманно.

— Негуманно? Хочешь сказать, что Гольденбаумы достойны гуманного обращения? Открой и перечитай учебник истории, чтобы вспомнить о миллиардах людей, убитых Рудольфом и его наследниками.