Дэвид Вебер - Бескомпромиссная Хонор

Ее челюсти сжались, а ноздри раздулись. Что бы ни делало их главное командование и политические хозяева, несомненно, мужчины и женщины на этих умирающих кораблях ничем не отличались от мужчин и женщин на ее кораблях.

"Изменение цели," — услышала она свой голос. "Бейте по оконечностям корпусов, Сара. Разрушайте импеллерные кольца, и бедные ублюдки поджарятся, если не сдадутся, как только мы вернемся к ним." Она поморщилась. "Давайте не будем делать больше сирот, чем должны."

Терминал Прайм

Гипертоннель Прайм — Аджай

Вице-адмирал Хельмут Сантини принял чашку чая от своего стюарда с благодарным кивком, но выражение его лица было несчастным. Он потягивал горячий напиток и несколько секунд смотрел на успокаивающе неинформативный тактический дисплей на флагманском мостике КФСЛ Колосс. Приятные зеленые значки его оперативной группы плавали на месте, закрывая терминал Прайм для всех приходящих, и это было хорошо. Но затем он перевел взгляд на главный астрогационный дисплей и уставился на горстку красных икон, насмешливо плывущих в двадцати семи световых минутах от терминала. Пятнадцать секунд он угощал их молчаливой, угрожающей желчью, затем повернулся к высокому широкоплечему контр-адмиралу, стоящему рядом с ним.

"Мне это не нравится, Янсен," — сказал он — просто и уверенно. "Мне это не нравится, черт побери."

"Мне это тоже не нравится, сэр," — ответил Янсен Василиу, начальник штаба оперативной группы 1027.3. "И я бы хотел, чтобы у нас было какое-то объяснение этому."

"Мы оба хотим."

Сантини отпил еще чая, размышляя над этим проклятым дисплеем — обоими проклятыми дисплеями — и проверил время… еще раз.

Запланированное адмиралом Изотало время обновления статуса Флибустьера давно прошло.

Терминал Аджай находился в 342 световых минутах от системной звезды. Поездка, позволяющая прибыть с нулевыми скоростью и ускорением к гиперлимиту, потребовала бы больше чем двадцать три часа в нормальном пространстве. Но поездка в 5,7 световых часа не считалась "микро-прыжком" ни в каких книгах, а в гипере, достигнув гамма-полосы, другие оперативные группы ОГ 1027 должны были совершить эту поездку менее чем за тридцать семь минут. По этим подсчетам Изотало проникла во внутреннюю часть системы более девяти часов назад. Даже если предположить, что была какая-то причина, по которой она не могла отправить эсминец с сообщениями обратно к терминалу, сообщение со скоростью света, объявляющее о ее прибытии на орбиту вокруг Эльма, единственной обитаемой планеты системы, должно было достигнуть проклятых эсминцев три с половиной проклятых часа назад. В этот момент один из них, черт побери, должен был вернуться к терминалу Прайм, чтобы дать ему некоторое представление о том, что происходит.

Он хотел — больше, чем он мог бы высказать — обвинить в этом небрежность Изотало, но кем Джейн Изотало точно не была, так это "небрежной". Была причина — веская причина — почему она не прислала ему это обновление, и он был уверен, что ему не понравится объяснение Василиу, если оно у них будет.

Но и отсутствие сообщений не было поводом, чтобы кувыркаться от радости.

"Послать одну из жестянок, чтобы проверить пикет, сэр?" — спросил Василиу, достаточно тихо, чтобы никто на флагманском мостике не мог его услышать.

"Заманчиво," — признал Сантини. "Но адмирал Изотало увела через терминал более пятидесяти кораблей. Если на другой стороне есть что-то достаточно плохое, чтобы она не послала нам даже сообщения, как вы думаете, что оно сделает с эсминцем?"

"Я думал об этом, сэр." Голос Василиу был даже мягче, и хотя выражение его лица оставалось просто спокойным и внимательным, в его глазах было что-то очень темное. Но эти глаза были тверды, и они встретились ровно с глазами Сантини. "Дело в том, сэр, что это само по себе будет сообщением, не так ли?"

Челюсти Сантини сжались, и он подавил желание оторвать голову начальника штаба за то, что он только что предложил хладнокровно пожертвовать эсминцем и его командой. К сожалению, это было исключительно разумное предложение.

У него не было способа оправдать прохождение всей своей оперативной группы, даже при одновременном транзите, без какого-либо представления о том, что случилось с остальной частью оперативной группы. Единственное, что он знал, было то, что там были — или должны были быть, мрачно исправил он — три соларианских эсминца прямо на дальнем конце терминала. Если что-то подобралось достаточно близко, чтобы помешать хотя бы одному из них вернуться назад к Прайму, то, вероятно, оно было бы достаточно опасным, чтобы справиться с шестнадцатью линейными крейсерами, все из которых, кроме двух, были старого класса Неутомимый, и четырнадцатью эсминцами, если он был достаточно любезен доставить их туда без импеллерных клиньев или боковых стенок.

Так что да, Янсен прав, подумал он, и у него хватит смелости признать это. Если мы отправим консервную банку, и она не вернется, у меня не будет другого выбора, кроме как сделать вывод, что, по крайней мере, адмирал отрезана от отступления через терминал. Я всегда могу предположить, что это произошло, не жертвуя эсминцем, но это будет лишь предположение. Правда в том, что мне нужно какое-то подтверждение, и заплатить цену эсминца было бы намного дешевле, чем потерять всю целевую группу. Но скажем, я посылаю консервную банку и теряю ее, что мне делать дальше?

С одной стороны, с тысячами и тысячами ракетных подвесок, развернутых вокруг терминала Прайм, и с помощью энергетических батарей его собственных линейных крейсеров, готовых уничтожить любую вражескую единицу, появившуюся из него, его позиция была мощной. Действительно, против любой угрозы со стороны Аджая она была неприступной. Таким образом, он мог оставаться там, где был, до бесконечности, ожидая, не сможет ли Изотало обойти вокруг всего, что ей мешало — и, Боже, он надеялся, что она только блокирована! — в Аджае и вернуться к Прайму. Кроме того, оставаясь на месте, он продолжал держать терминал закрытым для оперативной группы Манти, которая, вероятно, уже была вызвана к Прайму из Агуэды.

По крайней мере, пока они не появятся и не развернут свои проклятые подвески, чтобы взорвать нас всех в пыль, подумал он резко, еще раз уставившись на тяжелые крейсеры, сохраняющие разумную дистанцию от его линейных крейсеров и Катафрактов.

С другой стороны, он был вице-адмиралом флота Солнечной Лиги. Вице-адмиралы не должны были сидеть с пальцем в заду, надеясь, что что-то придет, чтобы спасти их от принятия трудных решений. Что бы он ни выбрал, кто-то далеко-далеко в хорошем, безопасном офисе осудит его. Он знал это, и ему это не нравилось, но он заботился об этом чертовски меньше, чем об остальной части оперативной группы. Мысль о том, чтобы оставить их без поддержки, превращала его живот в вакуумную колбу. И все же он ничего не мог сделать, чтобы поддержать их, в то время как дальняя сторона терминала находилась в ста трех световых годах через эйнштейновское пространство.