Марко Клоос - Сроки службы [litres]

Это не схватка – это бойня. Противник настолько слабее, что кажется, будто мы – толпа профессиональных боксеров, напавших на детскую площадку, полную первоклашек-астматиков. За нашими спинами два десантных корабля с двигателями на полной мощности взлетают в ночное небо. Пару секунд спустя поднимаются оставшиеся два.

– Корабли отбыли, – кричит сержант Фэллон. – Время пошло. Пятнадцать минут в оба конца.

– Попробуем продержаться, сержант, – отвечает Стрэттон.

Несколько минут спустя стрелять уже не в кого. Улица завалена телами и обломками машин. Там, где взрывались гранаты, горят маленькие костерки. Воняет кислятиной – сгоревшим порохом из тысяч безгильзовых патронов.

– Прекратите огонь, перезарядите оружие и будьте настороже.

Я вытаскиваю частично опустошенный магазин из винтовки и шарю по карманам в поисках нового. На моем разгрузочном жилете четыре кармана, и, когда я выходил из корабля, в каждом был магазин на двести пятьдесят патронов. Я не помню, перезаряжал ли оружие во время боя, но два кармана теперь пусты. Я растратил больше половины своих боеприпасов, семьсот с лишним патронов, всего за пять минут лихорадочной стрельбы. Цевье винтовки горячее на ощупь.

– Как в чертовом тире, – говорит Прист, потирая броню в том месте, где оставили отметины вражеские пули. – Сказочные тупицы, шагали по улице, как на каком-то дебильном параде.

– Я только за тупиц, – пожимает плечами Хансен, перезаряжая винтовку легким отточенным движением.

Я знаю, что у солдат, которых мы только что убили, тоже было приличное оружие, что любой их выстрел мог оказаться удачным и обеспечить мне раннее погребение. Но все равно кажется, что бой не сильно отличался от стрелковой подготовки с подвижными мишенями, которые охотно падают, как только ты всадишь в них очередь.

Звук выстрела из винтовки прокатывается по улице, низкий рокот, совсем не похожий на хриплый кашель нашего оружия. Рядом с воротами, где занял позицию второй отряд, валится боец ТА. Мы снова ныряем в укрытия.

– Снайпер! – кричит кто-то из второго отряда. – Окно магазина в конце улицы.

Новый символ появляется на моем экране. Я вижу отмеченное красным ромбом местонахождение снайпера, хотя нас разделяет стена. Снова рокочет вражеская винтовка, и пуля пробивает дыру в стене охранной будки, в которой прячется солдат второго отряда.

– Серьезный калибр, – замечает Прист. Рядом с ним Хансен заряжает свой подствольник, и я решаю сделать то же самое. Открываю казенник гранатомета, достаю гранату из разгрузки и запихиваю ее в ствол.

Мы одновременно отходим от стены, чтобы не задеть ее выстрелами, и наводим прицелы на отмеченную красным позицию снайпера.

– Поберегись! – кричит Хансен, и мы оба стреляем.

У подствольника мощная отдача, и мне приходится чуть отступить, чтобы удержать равновесие. Звук выстрелов глухой, словно ударили деревянной битой по подушке. Наши гранаты описывают дугу над стеной и летят к укрытию снайпера.

Граната Хансена срабатывает первой. Бризантный заряд взрывается, подняв в воздух пыль и обломки. За ней следует моя, влетев точно в разбитое окно магазина.

Взрыв моей гранаты лишь чуть тише, чем недавняя детонация светошумовой. Вся витрина магазина вылетает на улицу, а в следующее мгновение с грохотом обрушивается фасад здания.

Ненадолго повисшее изумленное молчание прерывается радостными возгласами ребят из второго отряда. Стоящий рядом Стрэттон смеется:

– Ну, можно и так, наверное. Снайпер устранен .

– Термобарические заряды вообще-то положено беречь для особых случаев, – говорит мне Бейкер на частоте команды. – Они дорогие.

– Беречь для чего ? Я пару недель как из учебки, – отвечаю я. – Для меня попасть под снайперский огонь – нехилый такой особый случай.

И только когда весь отряд взрывается хохотом, я понимаю, что ответил по общему каналу связи.

Миссия завершается без всякого драматизма. Возвращаются пустые корабли, и второй взвод загружает гражданских, пока первый стоит на страже. Туземные революционеры, видимо, не решаются на второе нападение после побоища у ворот, и до конца нашего недолгого визита мы не видим на улице ни одной живой души.

Наконец десантные корабли готовы к отлету, и первый взвод отходит в сад у посольства двумя группами, которые поочередно прикрывают друг другу задницы. Это самая опасная часть миссии, и любой приличный тактик именно сейчас ввел бы тяжелую технику, чтобы расстрелять нагруженный транспорт, но у местных, похоже, уже не хватает духу, и мы поднимаемся на борт и отбываем целыми и невредимыми.

Вскоре после взлета корабли разворачиваются и возвращаются назад. Я чувствую вибрацию оружейных залпов, и несколько секунд спустя нас сотрясают несколько взрывных волн.

– Мы что, только что разнесли свое же посольство? – спрашиваю я сержанта Фэллон, сидящую через два места от меня.

– Ага, – подтверждает она. – Если уж мы все равно потеряем несколько миллионов, так лучше сжечь их самим, верно?

– Верно, – говорю я. – Но все равно это бессмысленная трата, нет?

Она смотрит на меня так, как будто я сказал что-то смешное:

– Война – это бессмысленная трата. Мы только что поломали хренову кучу чьей-то собственности. Не говоря уже о бедолагах, полегших зазря. Ты только помни, что они заварили эту кашу. Я-то с удовольствием осталась бы сегодня дома и выпила пивка в сержантском клубе.

Вроте Браво погибших нет. Одного из бойцов второго отряда, Гаррисона, сбил с ног первый выстрел снайпера, но его броня остановила пулю пятидесятого калибра. Такая штука вполне способна пробить щитки наших шлемов, и если бы стрелявший прицелился сантиметров на двадцать повыше, Гаррисон был бы мертв в ту же секунду. А так он отделался только синяком на груди, а снайпера разнесло на молекулы.

На современной войне гадать о результатах не приходится, и ни у кого нет шанса раздуть свои достижения и приписать себе придуманные подвиги. Компьютеры ТакЛинк записали битву с точки зрения каждого солдата роты, подсчитали количество убитых и проанализировали наши действия. Сержант Фэллон просматривает список убитых, который говорит, что я застрелил трех солдат противника из винтовки, это помимо снайпера, уничтоженного термобарической гранатой из моего подствольника. Честь устранения снайпера я делю с Хансен, но расчеты компьютера склоняются в мою пользу с вероятностью семьдесят пять процентов. Смерти настоящих людей, как на подготовке, сводятся к распечатанной табличке, только убитые не отряхнутся и не займут оборонительную позицию в следующем раунде. Сегодня я прервал жизни четырех человек, поставил точку в их биографиях, нажав на спусковой крючок.