Джеймс Кори - Гнев Тиамат

На корабле были и другие каюты, тоже с личными вещами. Теми, что принадлежали Амосу и Бобби. А может, и Клариссе. И Джиму. Мелкие памятки жизни. Ее тянуло и их перебрать, но она сдержалась. Сомневалась в правильности своих мотивов, а для нее, оказывается, это было важно.

Как только подключили связь, «Роси» принялся налаживать тайное сообщение с подпольем. С тех пор как Наоми покинула челнок, сквозь врата Фригольда прошли три бутылки. Одна из Сол, одна из Асилима, одна из Патриа. Ожидались новые. Когда не работала, Наоми листала информацию и слушала доклады лидеров подполья. Своего подполья.

Кончалась вторая неделя после прибытия. Наоми вышла из корабля и уселась на песке, глядя на закат. По правде сказать, как она ни ворчала на жизнь на планете, огромный воздушный купол внушал ей незнакомый трепет. Через час-другой приходилось возвращаться в корабль, иначе становилось не по себе. Но первые полчаса было прекрасно. Солнце словно погружалось в песок, светило из-под него. А над головой расцветали звезды, знакомые, только мерцающие и подмигивающие сквозь толстый слой воздуха. И еще ей очень странно было в этом тихом, мирном безлюдье сознавать, что кругом война.

Она услышала его шаги по песку: тихие и размеренные, как работа исправного воздуховода. Сев прямо, она смахнула с локтей песок. Алекс был в летном комбинезоне, который висел теперь на нем слишком свободно. Несмотря на обычную сияющую улыбку, он, казалось, чуточку сдулся. Крякнув, он сел рядом на склон дюны.

– Ты нормально держишься? – спросил Алекс.

– Все в порядке.

– Я просто потому спросил, что ты подолгу работаешь со мной над «Роси», а потом сразу принимаешься за доклады и новости. На отдых не много остается.

От старой, знакомой досады Наоми вдруг стало радостно. Если Алекс снова разыгрывает курицу-наседку, значит, ему полегчало. Он не стал прежним – этому, наверное, не бывать, – но ему определенно лучше.

– Я отдыхаю, когда разбираюсь с новостями.

– Новое хобби: координировать обширное сопротивление авторитарной галактической империи?

– А что, у меня есть выбор? Столов для голго нет, а если бы и были… не в обиду, ты играешь как марсианин.

Он хихикнул, показывая, что понял дружескую подначку.

– Ты ответную записку подготовила? И бутылку, чтобы запустить ее из системы?

Это был сложный вопрос. Даже занимаясь панелями и проводкой «Росинанта», она обдумывала общую стратегию для подполья. Как ограничить возможности и власть Лаконии, как воспользоваться преимуществами, полученными от ошибок врага.

Думала она и о конечной цели. Общая стратегия – такая штука. Ты делаешь шажок за шажком, но в голове держишь конец пути.

Пока она возилась с «Росинантом», идея, возникшая по дороге с Оберона, успела отстояться. То, что было видением будущего, стало, пока она работала руками и думала о другом, глубочайшей внутренней уверенностью. Пока Лакония в силах создавать такие корабли, как «Буря» и «Тайфун», она останется угнетателем. Мечта об империи умрет только вместе со смертью старинной мечты марсиан о независимости за счет передовых технологий.

Атака на Лаконию вызывала к жизни полдюжины нерешаемых проблем, но Наоми считала, что хотя бы для четырех она нашла решение.

– Кое-что мне надо бы разослать. Можно бы перекинуть сообщение на релейные станции Фригольда и «Предштормовой». Даже если ближе них к вратам сейчас никого нет, они могли бы отправить свою торпеду. А если они сделали все, как договаривались, несколько бутылок уже плавают у врат.

– Скорость света будет получше любого двигателя, – понимающе кивнул Алекс. – Если посылать бутылку отсюда, она небыстро дойдет. Но, знаешь, есть способ скинуть несколько секунд со срока доставки твоих сообщений.

Она повернулась к нему. Солнце уже село, и в розоватых сумерках Алекс показался ей моложе. Она подняла бровь, приглашая его договаривать. Алекс с деланным простодушием смотрел на нее.

– Для этого надо просто оказаться на несколько световых секунд ближе, верно?

Она даже не ожидала такого облегчения. Взглянула в небо Фригольда и сквозь него на звезды.

– Верно. Давай так и сделаем. Надоело мне ходить по стенам.

Через час они пристегнулись к своим амортизаторам в рубке. Работая с дисплеями «Росинанта», Наоми словно пела в один голос со старым другом. Проверила внешние профили маневровых. Проверила стабильность реактора. Тяга была в норме. Силовая сеть даже после долгого простоя работала надежно.

– Порядок, – сказала Наоми. – Поднимай его.

– А-га!

Корабль дернулся, развернулись шарниры амортизаторов. Наоми узнавала движения: они трогались с места и выходили из пещеры на одних маневровых. Палуба встала на место и скользнула под нее, а потом Наоми погрузилась в гель, потому что Алекс поднял их над землей.

Когда заработал основной двигатель, покачнулся и содрогнулся весь корабль, а Наоми ощутила укол и холодок в жилах – «сок» спасал от повреждений при перегрузках. Алекс, улыбаясь, как малыш в свой день рождения, возвращал старый корабль в великую пустоту. Наоми следила за наружной температурой: атмосфера становилась все холоднее и одновременно разреженней, пока вовсе не перестала проводить тепло. Дрожь прекратилась, и слышалось только тиканье вентиляции да изредка – гармонический гул двигателя, проходящего частоты резонанса. Планета на ее тактическом дисплее ушла назад, они превысили вторую космическую. Они ушли даже с орбиты Фригольда. Они были сами по себе. Свободны.

Наоми издала вольный ликующий клич. И Алекс ответил ей тем же. Откинувшись в амортизаторе, она позволила себе почувствовать дом. Хоть на минуту.

«Роси» был стариком. Шедевром кораблестроения его теперь не назовешь. Но он, как инструменты старого мастера, которые тот толково использовал, тщательно точил и смазывал, стал большим, чем обшивка и проводка, сети, трюмы и антенны. Старик Рокку говаривал, что за пятьдесят лет полетов корабль обретает душу. В молодости это представлялось ей милым суеверием. Теперь казалось очевидным.

– Господи, как я соскучился, – сказал Алекс.

– Мне ли не знать?

Через час Алекс перевел их в свободный полет, и Наоми отстегнулась. Пустынная система Фригольда обходилась без диспетчеров движения. Никаких полетных планов и патрулей, отлавливающих дюзовые выбросы без опознавательного сигнала. Наоми запустила диагностику, хотя по звуку двигателя и вкусу воздуха заранее знала, что все чисто. Она переходила от поста к посту, проверяя дисплеи и управление, как будто у нее была команда, чтобы работать на этих постах.

Перемены в Алексе она не замечала, пока тот не заговорил.

– Я пытался ее спасти. Правда пытался. До самого конца: она уже швыряла пули в этого огромного ублюдка, а я хотел вести корабль к ней. Разогнать «Предштормовой» и подобрать ее на борт. Но времени не осталось. – Он вздохнул перехваченным горлом. – А если бы я это сделал, вышло бы совсем дерьмово.