Джеймс Кори - Гнев Тиамат

Алекс, захватив флягу с водой и тряпку, чтобы завязать себе рот, спрыгнул на соленый песок. В тени под скалой было прохладно. Он пошел по стеклянистой полосе, проплавленной маневровыми «Роси», казалось, целую жизнь назад.

В темноте и тишине, целехонький, укрытый в глубине пещеры, его ждал старый марсианский корвет. Покрытие было поцарапано – может, зверями или шершавым пустынным ветром, – но не насквозь. Конечно, Алексу только почудилось, что корабль радуется ему. Игра воображения. Он это понимал, и все равно…

На то, чтобы срезать герметичное покрытие и добиться ответа от шлюза, Алекс потратил большую часть дня, но потом дело пошло быстрее. Перед уходом они осушили водяные баки, но запасов на краулере хватило, чтобы наполовину восполнить емкости корабля. Труднее было запустить систему замкнутого цикла. Алекс полдня перепроверял линии подачи, пока не нашел, в которой трещина. И еще полдня возился с заменой. Наоми, Амос или Кларисса управились бы за полчаса.

Он больше не спал в вездеходе, особенно с тех пор, как камбуз «Роси» начал понемногу выдавать еду. При его небогатых запасах питание было спартанским, а из напитков имелась вода и зеленый чай. Корабль лежал на земле брюхом, поэтому все располагалось перпендикулярно привычному положению и в свою каюту с амортизатором Алексу приходилось карабкаться.

За работой по приведению в порядок старого корабля он почти поверил, что ждет возвращения команды. Что они еще появятся в мастерских или в рубке, будут смеяться, спорить, закатывать глаза, как раньше. За неделю он совсем измотался и без ужина повалился в койку. Между сном и явью ему слышались голоса в коридоре. Сухой шепот Клариссы и озабоченный голос Холдена: будто они и вправду были здесь и, стоило напрячься, он разобрал бы слова. Гуднуло предупреждение открывшегося шлюза, в коридоре простучали знакомые шаги. Когда дверной проем заполнил силуэт человека, Алекс подумал, что еще спит. В себя его привел живой голос – первый после выезда из Фригольда.

– Привет, – сказала Наоми.

– Привет, – сказала Наоми.

Алекс шевельнулся на койке, и шипение подстроившихся шарниров словно сложилось из воспоминаний. Он моргал, еще всклокоченный, не соображая ничего спросонья.

– Правда, что ли? – спросил он.

– Правда, – подтвердила Наоми.

– Нет-нет-нет… Я просто… не знал, что ты придешь.

Слова были простые. Обычные. Каждое много весило.

Алекс похудел от времени и горя, кожа под глазами стала темной. Улыбался он радостно, но радость была с синяками. Такие чувства даются только тем, кто понимает, как они драгоценны и как хрупки. Наоми подумалось, что она и сама так выглядит.

– Я получила твое сообщение, что ты возвращаешься сюда, и… ну, у меня были другие планы, но, хорошенько подумав, я решила, что стоит вернуться к «Роси».

– Долго думала, а?

– Десять, а может, и целых пятнадцать секунд.

Алекс хмыкнул и поднялся. Она шагнула в каюту, они обнялись. В последний раз они касались друг друга в глубине перевалочной базы системы Сол. Тогда их было трое.

Они расступились очень скоро. Удивительно, как хорошо оказалось видеть Алекса в знакомом интерьере «Росинанта», хотя корабль и стоял поперек обычной ориентации.

– Как ты сюда попала? – все еще ухмыляясь, спросил он.

– На хлопушке с Эпштейном, – сказала Наоми. – От Оберона прямиком сюда. Правда, для атмосферы кораблик не годился, так что я запарковалась на перевалочной станции и поймала челнок.

– Опять мы на планете.

– И мои колени уже возмущаются. Но на корабле мне не так непривычно, – сказала она. – Никто меня не убедит, что эта штука, которая зовется «небом», – не жуткая жуть. Я хочу видеть, что держит мой воздух, уж пожалуйста.

– Пить хочешь? Мой старичок еще не раскрутился на полную, но чай заварить сумеет. Может, даже мате, если цикл достаточно разогнался.

– Не откажусь, – сказала Наоми и добавила, потому что молчать было бы еще хуже, чем говорить: – Мне так жаль Бобби. Я целый день ревела.

Алекс отвел взгляд. Улыбка его незаметно сменилась маской самой себя.

– И до сих пор иногда. Застанет врасплох – и вроде как повторяется как в первый раз.

– У меня так, когда думаю о Джиме.

– Ты бы ее видела, старпом, – со смешком, похожим на всхлип, сказал Алекс. – Хренова валькирия, представляешь? Летела на эту толстозадую громадину, словно могла завалить ее в одиночку.

– Она и смогла. То есть завалила в одиночку.

Алекс кивнул.

– Так что будем делать теперь, когда ты здесь?

Он не мог больше об этом говорить. Наоми поняла. И оставила тему.

– Я за тобой. – Она вышла и принялась взбираться по палубе к главному лифту – сейчас он был коридором. – Раз Медины и «Тайфуна» нет, мы снова вольны передвигаться между вратами.

– Что открывает массу возможностей, – согласился Алекс. – У меня в списке дел два пункта. Первый: подготовить нашего старичка к полету, и второй: решить, что делать дальше.

– Превосходный план, – одобрила Наоми. Они добрались до камбуза. Столы торчали из стены, но для таких случаев в полу были предусмотрены выдвижные сиденья. Она вытащила два. – Давай выполнять.

После всех трудов Алекса работы оставалось еще на много дней. Он хорошо продвинулся в расконсервации, но «Роси» очень уж долго стоял на просушке. Впервые с тех пор, как был построен для несуществующего уже марсианского флота. Многие системы устарели, а те, что поновее, устанавливались на место старых и не лучшим образом совмещались с первоначальной конструкцией. Обшивку реактора попортила коррозия. Не то чтобы непоправимо, если потратить время и силы, но за ней теперь следовало приглядывать. Наоми чувствовала, как встраивается в ритм, о существовании которого не подозревала, и как узнаёт его. Норма. Это ее жизнь, а все остальное, как бы удобно там ни казалось, было отклонением.

Они с Алексом день за днем обходили корабль, отлаживая просыпающиеся системы. Полная команда справилась бы за десять часов, а их было только двое. Но и они справлялись: ожил реактор, связь, сеть питания, маневровые, вооружение. Некоторые работы требовали участия четверых, но они выкручивались. «Росинант» по кусочкам возвращался к жизни.

За работой она отмечала, как сказался на Алексе опыт «Предштормового». Неизвестно, сознавал ли он, что стал лучше разбираться в электротехнике. И научился кое-каким фокусам с проверкой стабильности карбосиликатного кружева обшивки – так что работа сократилась на полдня против ее расчетов.

Ночами они спали в прежних каютах. Наоми не знала, перебирал ли Алекс свои старые шкафчики – она перебрала. У нее никогда не накапливалось много «своих» вещей, но и то, что осталось, выглядело пережитками иной, древней Наоми. Так, бывает, находишь свою детскую игрушку и вспоминаешь связанные с ней полузабытые события детства. Ее рубашка – она нравилась Джиму. Магнитные ботинки с дополнительной застежкой на икре – они помогали ей держать колено. Неисправный ручной терминал – она собиралась его починить до того, как пришлось прятаться, да так и не собралась.