Игорь Вереснев - Реквием по вернувшимся [СИ]

Казалось бы, и что в этом такого? Какая связь между биологией и мотивацией интимных отношений? А связь выявили. Мысли, витающие в головах будущих родителей, очень даже однозначно влияют на формирование их потомства. «Совокупление без размножения» закрепляется в геноме человека. Десяток поколений, и мы разучимся размножаться. Если в ближайшее время не подхлестнём в себе желание это делать.

– Чтобы какие-то изменения закрепились в геноме, десятка поколений маловато, – усомнился Рихард. – Всё-таки миллионы лет эволюции… Но если правда это, то жутковато.

– Потому и засекретили, что жутковато. Я ведь для чего тебе лекцию прочёл? Чтобы ты понял – мы крайне мало знаем о себе. И часто считаем себя сильнее и разумнее, чем есть на самом деле. Этим, с Горгоны, им ведь необязательно делать людям что-то плохое. Необязательно объявлять нам войну, завоёвывать, терроризировать. Может быть, достаточно выбрать подходящее время, и напугать. Глядишь, мы сами себя уничтожим со страху.

Он замолчал. Ждал, согласится Берг или снова начнёт возражать? И Рихард молчал. Не хотел спешить с выводами.

Молчанка длилась минут пять. В конце концов, шеф сдался:

– Вижу, логика на тебя не действует. Понятное дело, ты у нас человек не ординарный, тебя не испугать ни «пришельцами», ни чем другим. И ты уверен, что таких «суперменов» на Земле хватит, чтобы миллиарды обывателей держать в узде, не дать им превратиться в безмозглое стадо. Попробуем с другой стороны зайти. Но сперва водички налей мне, пожалуйста, горло промочить.

Графин с минералкой и стаканы стояли в самой середине широкого шефовского стола. Рихарду пришлось приподняться, чтобы дотянуться до них. И в тот самый миг, когда шипящая, пузырящаяся струйка выплеснулась из горлышка, что-то круглое, тяжёлое, ртутно-свинцовое метнулось ему в лицо.

Реакция не подвела. С какой бы скоростью не летел шар, Берг успевал его остановить. Левая рука, только что придерживающая стакан, взлетела к лицу, пальцы выхватили из воздуха…

Пальцы ничего не выхватили. Рихард удивлённо разжал пустую ладонь, перевёл взгляд на шефа. Тот сидел, откинувшись на спинку кресла, и довольно улыбался. Подбрасывал на ладони маленький, увесистый, ртутно-свинцовой шарик. У шарика был небольшой секрет – резинка, тонкая, но наверняка прочная, намотанная на средний палец шефа.

– Игрушка, – шеф вновь подбросил шарик. – А что там с моей водичкой?

Рихард опустил глаза на свою правую руку, по-прежнему держащую графин, на стакан, аккуратно поставленный на стол. На лужицу минералки, растекающуюся вокруг стакана.

– Не получилось водички налить, – удовлетворённо констатировал шеф. – Отвлёкся и расплескал. А ведь ты прекрасно сознавал, что ничего тебе в этом кабинете не грозит. Твой мозг сознавал. Но тело подчинилось рефлексам, а не мозгу. Тело заметило непонятное и попыталось защититься. Вот и с человечеством такая же петрушка. Мы, его мозг, умные, сильные, знающие, понимаем, что неизвестное нужно прежде всего исследовать, изучить. Но если об этом неизвестном узнает многомиллиардное тело, то выжидать оно не станет. Непонятное – значит опасное, враждебное. Его так приучили, так воспитали. И ничего мы, такие умные и сильные, сделать не успеем. Теперь понятно, о чём я втолковываю?

Берг вздохнул. Посмотрел на остаток минералки в графине.

– Теперь понятно. Так вам воду налить?

– Не нужно. Некогда водичку распивать, и так много времени на лекции потратили. Действовать начинай. Легенду придумывай, какую хочешь. Главное, внимание не привлекай, особенно у нас в Управлении. Команду набирай со стороны, в тайной полиции, например. Полномочий у тебя достаточно, а там народ привычный вопросов не задавать. Сделают всё, что прикажешь. Да и тебе с ними сподручнее в таком деле будет. У тебя же там старые связи остались? Старые знакомые?

– В общем да, хотя я с ними давно не виделся.

– Сегодня же подбери кандидатуру, а я организую запрос их боссу. Дальше: ни в коем случае не привлекай экспертов. Хитри, выкручивайся, придумывай, как получить необходимые данные. Но чтобы нигде ни твоё имя не всплывало, ни СБК не упоминалась.

– Понятно.

– Официально ты в отпуске. Из личных побуждений консультируешь комиссара полиции, который ведёт некое, сугубо земное расследование. Так что полномочий у тебя нет никаких. Действовать придётся вне правового поля государства. Собственно, работа оперативника тайной полиции так и ведётся, правильно?

– Да. В каких пределах дозволено действовать?

– Нет пределов. Делаешь всё, что посчитаешь нужным. Понятно, о чём я?

Берг кивнул. Что тут могло быть непонятного? Игры в «права человека» закончились лет сто назад. А тут даже и о «человеках» речь не идёт.

– Молодец, что не просишь уточнить, – похвалил его шеф. – Понимаешь меру ответственности.

– Если версия подтвердится, что делать с этими… не людьми?

– Я же сказал, обо всём должны знать только двое – я и ты. Ты бывший сотрудник тайной полиции, я – всего лишь косморазведчик. Кто кому должен объяснять?

И это Берг прекрасно понимал. У оперативников тайной полиции существует термин «зачистка». Некоторые субъекты должны исчезать, чтобы у других не возникали ненужные осложнения. Нет человека, нет проблемы.

Неожиданно вспомнилась первая зачистка, в которой он участвовал. Их отдел проводил ликвидацию группы боевиков из ультралевой организации «Красные дьяволята». У террористов был склад оружия на заброшенной гидроэлектростанции, база для подготовки очередной акции устрашения. Там на них и устроили засаду. Берга, как новичка, оставили в прикрытии. Он сидел в кустах над дамбой, наблюдал за пустыми глазницами окон. Одновременно хотелось поучаствовать в охоте и мандраж бил. Прежде ему ни разу не приходилось стрелять в человека по-настоящему, из боевого оружия.

По-видимому, внутри что-то пошло не по плану, раздались крики, громко хлопнула граната, ещё одна. Берг подобрался, приготовил оружие. И тут же в проёме окна появился силуэт террориста в чёрном спортивном костюме. Он двигался к окну спиной, отстреливался. Затем резко развернулся, вскочил на подоконник, присел для прыжка и… Рихард нажал спусковой крючок – сразу, не предупреждая, не предлагая сдаться. Сделал, как учили.

Лишь когда бластер легонько дёрнулся в руках, он рассмотрел лицо террориста. Это была совсем молоденькая девчонка, лет пятнадцати-шестнадцати, не старше. И в глазах у неё была не злость, не ненависть, а только страх загнанного в угол зверька.

Выстрел разрезал её почти пополам, поперёк туловища, под рёбрами. Рихарда буквально вывернуло наизнанку от вида изуродованного тела и запаха тлеющей плоти. Пришлось взять отпуск на два дня, чтобы очухаться.