Игорь Вереснев - Реквием по вернувшимся [СИ]

– Ты-то откуда знаешь?

– Во-первых, я видела фотографию, где она на тебя смотрит. А во-вторых… – собеседница улыбнулась, – …другая рядом с тобой жить не сможет. Ты ведь не такой, как все. Ты особенный.

– И чем же я особенный, что со мной рядом и жить нельзя?

– Ты книгу о Дон Кихоте читал?

– Разумеется.

– Вот ты – Дон Кихот, Берг. Только современный Дон Кихот, Дон Кихот эпохи Космоконкисты. Сильный и умный. Если когда-нибудь ты решишь вступить в бой с ветряными мельницами… Не хотела бы я оказаться на стороне тех мельниц!

Берг крякнул, не зная, как воспринять сказанное. Если это и был комплимент, то какой-то двусмысленный.

– Ну спасибо… Такой я, значит, герой? С ветряными мельницами воевать?

– Ты герой. Потому что ветряные мельницы вполне могут оказаться кровожадными чудовищами. Просто одни этого привыкли не видеть, а другие… не хотят, чтобы первые увидели.

Когда они вышли из ресторана, солнце успело опуститься за горы. Центр посёлка теперь светился радужными огнями иллюминации. Здесь, в окрестностях ресторанчика, преобладал изумрудный и алый. Платье Лауры при таком освещении из насыщенно-голубого превратилось в ультрамариновое. А в лице почудилось что-то незнакомое. Нечеловеческое.

– И что? – она улыбнулась, посмотрела на Берга. – Куда пойдём?

– А? – Рихард тряхнул головой, спеша отогнать наваждение. – Я думал, на сегодня культурная программа исчерпана… Ладно, выбирай.

– Тогда пошли на море, купаться!

– Купаться? – опешил Берг. – Поздно ведь, солнце садится.

– Зачем нам солнце? Вода тёплая, море уже чистое.

– Не знаю… Что-то мне не хочется.

Он еле удержался, чтобы не передёрнуть плечами от внезапного озноба. Берг с тринадцати лет не плавал нигде, кроме бассейна, в котором отчётливо видна каждая плитка на дне. И в котором на дне нет ничего, кроме кафельных плиток.

Каждый имеет право на «скелета в шкафу»…

В то лето они с приятелями каждый день проводили на пруду за федеральной трассой, огибавшей с запада их городок. Рих считался в классе лучшим пловцом и ныряльщиком, уже тогда выделяясь среди сверстников ловкостью и силой. Но тем летом на соседней улице объявился парнишка из Мюнхена, приехавший погостить к тётке. Рослый плечистый горожанин хвастался, что у него какой-то там спортивный разряд по прыжкам в воду. Не врал – с вышки он прыгал, и правда, классно. Но умел ли нырять так же глубоко и оставаться под водой так же долго, как Рих, это следовало проверить.

Для состязания мальчишки выбрали самое глубокое место в пруду, где дно неожиданно обрывалось и уходило вниз на несколько метров. Местные знали об этой яме, старались держаться подальше. Но для соревнований она подходила идеально – кто первым поднимет камень со дна, тот и победитель.

Они отплыли от берега, по команде набрали в лёгкие воздуха, нырнули. Рих старался опуститься как можно быстрее, чтобы хватило воздуха, даже зажмурился для этого. И открыл глаза, только когда руки коснулись чего-то мягкого и скользкого. В первое мгновение он не мог понять, на что наткнулся, что за штука белеет у него прямо перед носом. А потом понял.

Длинные волосы утопленницы запутались в придонных водорослях, и разбухшее тело висело в воде, плавно покачиваясь, шевелило широко разведёнными ногами, тыкалось пахом в лицо мальчика. В глазах потемнело от ужаса и отвращения. Крик воздушным пузырём вырвался из груди. Рих оттолкнул кошмарный аэростат, задыхаясь, захлёбываясь, рванулся прочь, наверх, к свету. Удивительно, как вообще умудрился всплыть!

Позже полиция выяснила, что тремя неделями раньше у пруда останавливалась машина. Её пассажиры, мужчина и женщина, захотели искупаться при лунном свете. Оба были изрядно пьяны, и мужчина не заметил, куда подевалась спутница. А обнаружив пропажу, испугался и сбежал. Женщину никогда бы и не нашли, если бы один местный школьник не умел так хорошо нырять…

Для Рихарда это «приключение» обернулось многими годами борьбы с собственным подсознанием. Он поменял несколько психоаналитиков, но окончательно избавиться от фобии, приобретённой в один миг, не получалось. Да, ему нравились девушки, как и любому из его сверстников. Он хотел обладать ими, как любой другой парень. Но стоило коснуться их тела, желая близости, и кошмар возвращался. Будто не живого человека обнимаешь, а холодную, скользкую, шевелящуюся куклу. И никакое желание не способно было устоять перед захлёстывающими тошнотой и омерзением.

Вылечился он сам, без всяких психоаналитиков. В двадцать четыре года, когда познакомился с младшим инспектором Арман.

Лаура рассказывала, что обратила внимание на рослого, симпатичного новичка, как только тот появился в их отделе. Наверное, и впрямь так думала. Но было всё с точностью до наоборот. Это он влюбился в неё с первого взгляда. И не знал, что с этим делать. Не мог показать ей свои чувства, и не мог подавить их. Она была недоступна, вернее, её тело было для него недоступно, как тело любой женщины, как любое человеческое тело, кроме его собственного. Эх, если бы Лаура была частью его самого!

Это были глупые фантазии. Но кроме фантазий ему ничего не оставалось. А затем Рихард начал замечать, что это не только фантазии. Лаура вдруг начала угадывать его желания, а он – предугадывать её поступки. И она захотела близости с ним. Сначала Рихард отмахивался, списывая на совпадения. Но долго отмахиваться не получилось…

Около месяца длился этот волшебный сон. Пока пуля Алима не долбанула по башке, не заставила трезво взглянуть на происходящее. Он таки переступил барьер фобии, сделав любимую женщину частью себя. Но сталось это вовсе не в фантазии – в реальности! Он действительно сделал Лауру частью себя.

Когда Рихард понял это, то ужаснулся. И сбежал, надеясь, что время и расстояние уничтожат странную связь. И тешил себя этой мыслью многие годы. Даже когда судьба столкнула его с Лилией, и всё повторилось. Только в этот раз не требовалось фантазировать. Она сразу стала его женщиной – с первой пули, которую он в неё всадил.

Да, о Лауре Берг старался не вспоминать. Пока не взялся за дело «двойников» и не увидел фото в досье комиссара Арман. С голографии, сделанной через много лет после их расставания, на Берга смотрела его женщина. И он должен был либо убедиться в обратном, либо… Либо использовать это явно не предусмотренное противником преимущество.

Что делать с боязнью тёмной воды, в которой тебя ожидает неизвестный кошмар, Рихард пока не придумал.

Лауре он о своих фобиях не рассказывал, в отличие от Лилии. Но что-то она чувствовала, несомненно. Какого-то «скелета в шкафу». Докучать уговорами не стала, осторожно погладила по руке, предложила: