Игорь Вереснев - Реквием по вернувшимся [СИ]

…Внезапно почва под ногами завибрировала, вибрация распространилась по телу и, видимо, перешла на частоту, близкую к альфа-ритму мозга. Мощность нарастала очень быстро, я ощутил резкую боль. Пристинская тоже вскрикнула и упала. Маслов что-то кричал, но я не смог разобрать слов, так как моё сознание отключилось.

По всем признакам, мы должны были умереть на месте. Однако не умерли. Я очнулся в шлюпке, возвращающейся на корабль…

…

«Воскрешение» и блокировка памяти заставили меня усомниться в природном источнике заболевания. Но если это была чья-то целенаправленная акция, то задачи её мне непонятны. Возможно, моё тело трансформируется в нечто, отличное от человека? В существо, не нуждающееся в пище и кислороде, нечувствительное к боли, с поразительной устойчивостью тканей. А как же моя личность, моё человеческое сознание?

…

Я приступил к более радикальным экспериментам – изучил воздействие на кожу и слизистые высокой и низкой температур. Я использовал раскалённую стальную пластинку и запас имевшегося у меня жидкого азота. В итоге получил небольшие ожоги и довольно неприятные ощущения. Следы от ожогов исчезли в течение трёх часов. Затем я проверил воздействие на организм кислот и щелочей – результат аналогичен.

…

Сегодня я обратил внимание, что просыпаюсь каждый день позже, а спать укладываюсь раньше. Телу всё больше времени необходимо проводить в «фосфоресцирующей летаргии», – это я придумал название. Слабость усиливается, с трудом передвигаюсь по квартире, пальцы почти утратили чувствительность. Тем не менее, я продолжил эксперимент. Я попытался выяснить пределы устойчивости моего организма. Я отдаю себе отчёт, что опыты смертельно опасны для обычного человека, но после азота и реактивов я чувствую себя неуязвимым.

Итак, начал я с самого простого – асфиксии. Никаких последствий, по всей видимости, моё тело больше не нуждается в притоке кислорода. Затем я экспериментировал с электрическим током различной силы, напряжения и частоты. Мне удалось остановить сердцебиение, но ни к чему, кроме неприятных ощущений это не привело. И последнее, что я попробовал, – хирургический скальпель. Я понимаю, что вскрытие вен и артерий никакого эффекта не даст, так как кровоток остановлен, поэтому пытался отрезать части тела. Подробно описывать не буду, так как мне это неприятно, коротко перечислю результаты. Единственное, что мне удалось – отрезать небольшие части кожи. Вскрыть брюшную полость и отделить несколько фаланг пальца я не смог – мышцы под кожей оказались необычно прочными, крепче закалённой стали.

…

Проведённые опыты дали большой материал для размышлений. И прежде всего о том, какова же природа защитного механизма? Я легко могу срезать у себя кусочек кожи, выдавить несколько капель крови. Эти частички моего тела реагируют на температуру и химические реактивы вполне адекватно: горят, обугливаются, растворяются. Защитный механизм действует не на клеточном, а на уровне индивидуума в целом. То есть, мой организм обладает функцией, которую нельзя вывести из функций его составных частей. Функцией, не биологической по своей природе? Но не биологическая функция не может принадлежать биологическому организму. Следующий шаг в цепочке рассуждений, и приходим к тому, что человеческий разум, личность не есть функция биологического организма. Возможно, я как никогда близко подошёл к ответу, которого ищу всю жизнь? Если после того, как сознание перестанет управлять телом, тело вернёт обычные человеческие качества, значит, я был прав! Моя теория о самодостаточности разума верна!

Вопрос в том, как отделить сознание от тела. Буду думать.

…

Тот же день, вечер. Звонил Маслов. У нас получился странный разговор, но мы поняли друг друга. Он спросил: «С тобой то же самое?». Я ответил: «Да». «Есть идеи, как прекратить это?» «Отделить сознание от тела». «Как?!» «Пока не знаю…» Маслов выключил связь. Сможет ли он найти способ? Я перебрал множество вариантов, но каждый предполагает воздействие на тело, а оно ведь у меня неуязвимое.

Тот же день, вечер. У меня появилась идея! В кратере всё началось с инфразвука, что, если попробовать его? Причём во время «фосфоресцирующей летаргии». Очень интересный эксперимент! Завтра посмотрим, чем он закончится.

…

Тот же вечер. Я собрал инфразвуковой излучатель и подключил к нему таймер. К началу эксперимента всё готово. Но неожиданно пришла мысль: отсоединение тела от сознания – не то ли это самое, что банальная смерть? А, собственно, что такое смерть? Что происходит с телом, знают все, а с сознанием? Жалею, что не уделял в своё время должного внимания философии. Например, моя мама уверенна, что после смерти некая «душа» отправляется в другой мир. Но что есть «душа» толкового ответа у неё нет. Не то ли это самое, что я называю сознанием?

Я сижу на кровати, смотрю на свой прибор, и не знаю, что делать. Отложить эксперимент? Порыться в сети, поискать информацию о мире после смерти? Но я не знаю, есть ли у меня на это время. Мне всё труднее управлять своим телом. Теперь я почти уверен, слабость – это побочный эффект приобретённых способностей. Видимо, моё сознание не совладало с ними. Возможно, человеческое сознание вообще не способно совладать с такой мощью? Или ему не хватает чего-то? Какой-то подпитки извне, какой-то энергии?

И всё-таки я это сделаю. Смерть в вульгарном значении этого термина меня не пугает. Обидно, если не смогу узнать, что у меня получилось.

Если меня не станет, скажите маме… Нет, не знаю, что ей нужно сказать!

Инспектор СБК по особо важным делам Рихард Берг смотрел на пустой экран, будто ждал продолжения дневника. Продолжения не было, Коновалец умер «в вульгарном значении этого термина». Так прозаично закончилась зловещая история «двойника».

Кибернетик «Христофора Колумба» кое в чём ошибался. Он не подозревал, что два месяца жил с чужим телом, что прилетел на Землю «инопланетянином». Если бы знал, то ему не потребовались бы жутковатые эксперименты, чтобы убедиться в своей правоте – сознание не привязано намертво к телу. Был ли он прав в остальном? Вернуло ли его тело обычные человеческие качества? Берг тоже хотел это знать.

В верхнем ящике стола он нашёл скальпель, очевидно, тот самый, «экспериментальный», взял его, пошёл в спальню. Ему предстояло выполнить одну неприятную процедуру.

Коновалец всё так же лежал, вытянувшись на кровати. А чего ожидать от покойника? Берг осторожно расстегнул мастерку, обнажил впалый бледный живот. И быстро сделал глубокий вертикальный разрез. Он старался приготовиться к чему угодно. Даже к тому, что Коновалец вдруг вскочит, вцепится ему в горло, хоть это было и вовсе дико. А ничего не случилось. То есть, случилось именно то, что происходило в анатомичке, на занятиях по судмедэкспертизе. На кровати лежало обычное человеческое тело. Мёртвое.