Николай Владимиров - Девушка и звездолёт

И, наконец, четвёртый член семьи, черноволосая кудрявая девочка лет четырёх с веснушками и носиком-кнопкой. Девочка носила короткое платье и носочки с сандаликами. В руках у неё был плюшевый японский медвежонок-панда. Видно было, как этот медвежонок ей нравится — однажды взяв на руки, девочка не расставалась с ним ни на секунду. Сидеть вместе со всеми ей было откровенно скучно — стоило красивой даме и высокому старику отвлечься, соскочившая с табурета девочка подбежала к Вадиму.

— Здравствуй! — наклонился тот к неожиданной гостье.

— Здравствуйте, дяденька! — ответила девочка. — А вы тоже в Японии были?

— Да, был, — согласился Вадим. — Как ты догадалась?

— А у вас на галстуке японский значок, — объяснила девочка.

Вадим опустил глаза. В галстуке у него и в самом деле поблёскивала булавка с алым лучистым солнцем на белом фоне. Обернувшись, Вадим коротко кивнул сидевшим за соседним столиком Олегу и Сергею Волкову, бывшему офицеру-спецназовцу, ныне его личному телохранителю. Те специально устроились в стороне, зная, что шеф не любит, когда смотрят в его тарелку.

— А твои родители тоже были в Японии? — спросил Вадим.

— Не-а, только дедушка, — мотнула головой девочка. — Дяденька! А ты там моего папу не видел?

— Не знаю, — честно ответил Вадим. — А кто твой папа? Кстати, твоя мама и дедушка, наверное, волнуются. Разве можно без спросу убегать и подходить к незнакомым людям…

Взяв девочку за руку, Вадим подвёл её к соседнему столику. Рассматривавшая на планшете фотографии семья ничего не заметила.

— Простите! — нарочно громко сказал Вадим. — Ваша принцесса-озорница убежала сегодня несколько далековато…

— Ой! — воскликнула темноволосая девушка. — Вы знаете Кага-но Тиё [7] Кага-но Тиё — японская поэтесса начала XVIII века. Её стихотворение-хокку: «Мой ловец стрекоз / Как же далеко ты / Нынче забежал» написано на смерть маленького сына, а потому смущение Вадима вполне понятно. ?..

Говорила она по-японски не очень уверенно, порой делая паузу в поисках нужного слова. Услышав про Кага-но Тиё, Вадим, лишь выругался про себя.

— Да, я знаю это стихотворение, девушка-госпожа , — ответил он. — Извините, я вовсе не то хотел сказать… В своё оправдание отмечу, что я сказал «принцесса-озорница», а не «охотница за стрекозами»…

— Химэ [8] «химэ» — «принцесса», яп. … — девушка густо покраснела, несмотря на загар. — Ой, я так не могу. Вы, наверное, много лет жили в Японии, а я… Понимаете, я всего лишь студентка…

— Вы говорите не так уж плохо, — возразил Вадим. — В вашей речи есть свойственная иностранцам неправильность. Но, поскольку для японцев всякий, кто не японец, является чужаком, большой беды в этом нет. Кстати, сам я в Японии бываю лишь изредка, проездами…

— Вы бизнесмен? — вежливо поинтересовалась красивая дама.

— Немного, — согласился Вадим. — А ещё я немного путешественник. Я, действительно, недавно вернулся из Японии. В скором времени мне предстоит ещё одно путешествие. Вот я и решил, пока есть возможность, немного прогуляться по родному городу…

«А заодно кое с кем встретиться, — добавил он про себя. — Но об этом ещё кое-кому не следует знать. Как и о том, что сегодня вечером я отбываю в Санкт-Петербург».

В дороге легко знакомятся, а потому очень скоро Вадим знал об этой семье всё. Знал, что высокого курносого старика зовут Глеб Георгиевич, что несмотря на свои семьдесят лет, он ведущий инженер в одном из московских НИИ. Знал, что красивую даму зовут Нелли Глебовна, и что старику она приходится младшей дочерью. В Японию он ездил к живущему и работающему там зятю, мужу другой дочери, историку, специалисту по древней металлургии. И что смуглую девушку, старшую внучку Нину, студентку института иностранных языков, он взял с собой в качестве переводчицы.

Так же выяснилось, что из токийского «Нарита» они летели одним рейсом — только Вадим наверху, а Глеб Георгиевич с внучкой — эконом-классом. А кудрявая черноволосая девочка с игрушечной пандой приходится Глебу Георгиевичу самой младшей внучкой Машей.

— И не говорите, Вадим, озорница страшная, — жаловалась Нелли Глебовна, выслушав перевод. — Разве что по деревьям не лазает. В подполе под домом как-то спряталась. Мы с Борисом, это ещё один наш зять, и с бабой Анютой, эта наша тётя, уж искали её, уж искали… А это она, оказывается, в прятки играла. А уж когда она кошку в постель затащила…

— Как вам понравилась Япония, Глеб Георгиевич? — спросил Вадим.

По опыту он знал, что человек, впервые оказавшийся в стране восходящего солнца, не устаёт ахать и восхищаться. Марико Львовна Ионесян, второй вице-президент Компании и вовсе считала, что японцы давно уже живут не в XXI, а в XXXI веке. А зять Глеба Георгиевича работал не где-нибудь, а в Камакура, старой японской столице, в шестидесяти километрах от нынешнего Токио.

— Плохо! — неожиданно резко ответил Глеб Георгиевич. — Вы представить себе не можете, молодой человек, насколько всё плохо.

Вадим удивился. Бывало, его знакомые поругивали японцев за волокиту и страсть к мелочному этикету с церемониями. Но чтобы вот так, отмести всё с порога…

— Чем же? — спросил он.

— Тем, что раньше мы все вместе жили, — так же жёстко ответил Глеб Георгиевич. — Пусть бедно и кучно, зато дружно. А теперь? Всяк по разным углам норовит. Зять с дочерью в Японии, сын и того дальше, в Америке, на Аляске…

«Старый большевик», — догадался Вадим. Всё было ясно, и следовало вежливо откланяться и уйти. Вот только «смуглая леди сонетов». Девушка была очаровательна и, судя по лёгкой грустинке во взгляде, не очень-то устроена в личной жизни.

— А что плохого в том, что ваш зять работает в Японии? — с деланной наивностью спросил Вадим. — Многие живут и работают за границей. У вас собственный дом, талантливые и успешные дети. Вам не грозит нищая старость, напротив — Японию увидели собственными глазами, а не в передаче «Клуб Кинопутешествий». Зять ваш, наверное, крупный специалист, если японская сторона сочла необходимым его пригласить. Так что жить и работать ему стоило бы поближе к предмету исследований . Вы согласны со мной, Нина-госпожа?

Последний вопрос, как легко догадаться, Вадим задал по-японски.

— О, да! — так же по-японски ответила Нина. — Я дедушке об этом всё время говорю, только он не слушает…

— Сказать вам страшную ересь, Глеб Георгиевич? — продолжал ободрённый успехом Вадим. — Вот вы говорите: в прежние времена государство о нас заботилось, а теперь каждый должен сам завоёвывать себе место под солнцем. Не спорю, самому решать свои проблемы гораздо труднее. Зато теперь ты точно знаешь, чего на самом деле стоишь…