Дарья Бобылёва - Неучтенная планета [litres]

Шиари называли прекраснейшей расой во Вселенной, или просто прекраснейшими – это прозвище закрепилось за ними давно. Впервые встретившись с шиари, люди плакали от счастья всей цивилизацией. Впрочем, не только потому, что увидели живое воплощение чудесных светлых существ, которых веками придумывали и изображали в тоске по совершенству. Золотокожие и зеленоглазые шиари снизошли к людям именно тогда, когда те совершенно отчаялись найти во Вселенной собратьев по разуму. И это была спланированная акция. Изобретя и перепробовав множество технологических игрушек, освоив сотни миров и проведя несколько крупных межзвездных войн, шиари пришли к выводу, что главная цель любой цивилизации – достижение душевной гармонии. Причем не коллективное, а для каждого индивидуума в отдельности. Определившись с этой абсолютной ценностью, шиари понесли ее в мир. И когда люди, за которыми они издревле наблюдали, окончательно впали в уныние, шиари восстановили их душевное равновесие первым официальным контактом. Потом хрупкая человеческая психика потребовала полетов к звездам, и прекраснейшие поделились с собратьями по разуму некоторыми игрушками. Каильцы, с которыми люди начали войну, едва влившись в дружную семью высокоразвитых рас, потребовали от шиари возмещения, и те на несколько условных лет сделали курсы восстановительной терапии бесплатными для каильцев. Да, обычно за все процедуры, кроме ознакомительных, полагалось платить, так что выгода была взаимной: шиари несли Вселенной душевную гармонию, а Вселенная несла им материальные ценности.

Дальше все пошло своим чередом – люди освоились, занялись торговлей, дипломатией и формированием колоний, а шиари вернулись к совершенствованию методов достижения душевной гармонии. Они всегда утверждали, что ни в коей мере не преследуют целей главенства и контроля над остальными расами, но тем не менее присутствовали везде, а общепринятые единицы измерения времени были основаны на обращении вокруг своей оси и светила именно их материнской планеты.

Несмотря на вездесущесть шиари, Селес никак не ожидал встретить их в этом странном мире. Он так удивился, что забыл о вежливости и не ответил на приветствие.

– Вы довольны? – еще раз поздоровался прекраснейший.

– Не то слово… – выдавил Селес. – А… а вы?

– В полной душевной гармонии. Кахшрооли Икаацна, уровень – десятый, пол непринципиален. Вам известно, что вы умираете? Только не надо бояться.

– У меня даже были подозрения… что я уже…

– Жаропонижающий пластырь, – шиари повертел в золотистых пальцах бумажный квадратик и выбросил его в сверкающий мусорный контейнер. – Плохо. Примитивно. Вредно.

Селес покаянно кивнул и обнаружил, что шея больше не болит.

– Свищевая инфекция. Заражение крови. Истощение. Интоксикация. Вы употребляли алкоголь? Только не надо бояться, – шиари лучезарно улыбнулся. – Мы улучшили ваше состояние. Вам рекомендуется сохранять неподвижность. Питательный раствор, – он указал на капельницу. – Примитивно. В этом мире много старого. Красиво.

Поняв наконец, что Кахшрооли Икаацна – специалист (или специалистка, что непринципиально) десятого уровня по достижению душевной гармонии, Селес вспомнил землепоклонников и задался вопросом, почему шиари не занимаются настолько дисгармоничным сообществом.

– Рекомендуется сохранять неподвижность, – повторил его собеседник, явно собираясь уходить.

– Подождите, мне надо… – Селес резко приподнялся и тут же отключился снова.

Когда он пришел в себя, загадочного шиари рядом, конечно, уже не было. Зато теперь ничто не отвлекало внимания, и Селес огляделся. Большой зал с куполообразным потолком, все те же растения в кадках и еще несколько кушеток. Они были пусты и в просторном помещении смотрелись сиротливо. Вдоль одной из стен вертикально стояли контейнеры, похожие на корабельные саркофаги или на гробы. На их крышках мерцали огоньки.

Прямо напротив своей кушетки Селес увидел дверь. Справа и слева было еще несколько, но эта понравилась ему больше, поскольку на ней поблескивала какая-то табличка. Селес осторожно поднялся с кушетки и босиком пошлепал в сторону двери. Его сапоги бесследно исчезли.

Пройдя несколько шагов, он обнаружил, что у него болит рука и за ним что-то катится. Это оказался снабженный колесиками штатив с капельницей, про которую он успел забыть. Трубка была намертво приклеена к руке Селеса в нескольких местах. Могли бы использовать один из свищей, а не прокалывать новые дырки, недовольно подумал он и пошлепал дальше, катя штатив перед собой.

На табличке оказалась надпись на шиарийском: «Рекомендуется не входить без необходимости». Решив, что это комната для шиарийского персонала и что необходимость у него имеется, Селес открыл дверь и оказался в коридоре. На другом конце виднелась еще одна дверь, тоже с табличкой. Он аккуратно перенес штатив через порог и направился к ней. Пол был холодный, а собственные босые ноги казались Селесу довольно неприятными на вид.

«Еще раз рекомендуется не входить без необходимости», – прочитал он на следующей табличке. Шиари любили тактику мягкого убеждения, которая иногда оказывала на неуравновешенные расы прямо противоположный эффект. Селес вспомнил совет Смотрителя быть решительнее и проигнорировал просьбу.

Что-то оглушительно хлопнуло, и он непонятным образом оказался посреди огромной светлой комнаты, заставленной столами. За столами сидели люди, в основном пожилые самцы. Перед некоторыми на столе лежала бумага или стояли пишущие приборы различной степени древности. Люди с нескрываемым любопытством уставились на босого посетителя, вцепившегося в штатив на колесиках.

– Вы кто? – прошептал Селес.

– Зоопарк, – ехидно ответил человек, на голове которого стихийно топорщились седые кудри.

– Не согласен, – возразил другой, солидный, с округлой бородкой. – Мы – тот самый Сехисмундо. Понимаешь?

– Нет…

– Удивительная дремучесть. Ты Кальдерона читал?

– Не пугайте мальчика, – сверкнул большими очками третий и улыбнулся Селесу почти так же ласково, как до этого шиари. – Иди сюда, я тебе что-нибудь да расскажу. Может, чаю хочешь? Смотри, не задень никого своей капельницей.

Селес отчаянно оглядывался по сторонам в поисках двери, через которую пришел. Но ее не было.

Здесь вообще не было ни дверей, ни окон.

По просторам ментального поля, как запечатанные бутылки с посланиями, дрейфовали бесчисленные инфокапсулы. Они были туго набиты образами и эмоциями, картинками, звуками и запахами, сгустками мыслей и намерений и очень редко – словами. Иногда авторы оставляли в них сведения о себе, но большинство инфокапсул были анонимными, с неизвестным содержимым, и открывали их обычно на свой страх и риск. Примерно треть несла в себе полезную и достоверную информацию, остальные – развлекательный хлам, приятный и не очень.