Александр Лепехин - Тропа до звезд

— Моди неприятненький, — бородач поежился. — Он мне не нравится. Но я понимаю его… полезность.

— Кстати о полезности, — почувствовав, что петли в желудке и муть в голове отступают на задний план, Саймон вспомнил о цели разговора. — Вот мне как практику одно покоя не дает: подавитель же все это время работал! А ты…

— Ох, Саймон, — улыбка Назара не изменилась. — Обещаешь, что не обидишься?

Тот хлопнул кулаком по левой стороне груди и серьезно произнес:

— Обещаю. Святым Леоновым клянусь. Чтоб мне не шагнуть .

— Мужики-и-и… — простонала Магда. — Из mierda вылезут — сразу тайны мироздания им подавай.

Тем не менее, она тоже притихла, вернув себя на табурет и облокотившись на стол. Бородач побарабанил пальцами по краю подноса, затем вздохнул еще раз.

— Ты пойми одну штуку: быть лоцманом может каждый…

— Чего?! — у Саймона дернулась бровь, но Магда шикнула:

— Не перебивай! Сам напросился!

— Да, — словно не заметил Назар, — буквально каждый. Нужно только очень, очень хорошо осознавать свое место в структуре пространства-времени. Представлять и видеть себя в узоре вселенной — полностью, изнутри и извне. А для этого — учиться, тренироваться, « танцевать не только ногами, но и головой ».

— Ницше?

— Ницше, — согласился собеседник. Уменьшительно-ласкательные суффиксы из его речи пропали полностью. — Пойми и другое: тебе и прочим «природным» лоцманам проще. Вы как зоркие среди близоруких, обладатели музыкального слуха в толпе глухих. Вам не надо представлять, вы и так видите, слышите, ощущаете.

Он помолчал и совсем негромко закончил:

— Но когда вас накрывают глухим непрозрачным колпаком, помещают в камеру сенсорной депривации — вы теряетесь. Потому что до этого всегда шли простой прямой дорогой, освещенной заботливыми фонарщиками, с указателями и верстовыми столбами. Потому что головой танцевать не умеете.

За столиком умолкли. Саймон поймал себя на том, что теперь тоже выстукивает на подносе некий дерганый ритм. Он убрал руки в карманы и покачался на табурете.

— М-да. Что интересно, я действительно не обиделся. Но теперь передо мной стоит цель… И сидит гуру. А я ведь не отстану, пока не научусь.

За макушкой легонько щелкнуло. Магда, навесившая подзатыльник, покачала указательным пальцем.

— Потом. Все игрушки — потом. Сейчас нам надо добыть Ла Лобе доказательства антилоцманского заговора. Думайте, джентльмены, думайте. У меня голова не для этого, я ей в драке работаю. А вы думайте.

— Стоп, а Сперанца не в курсе? — Саймон помахал ладонями вокруг Назара. Тот покаянно пожал плечами. Изумруды под медью сощурились.

— Ну, Ла Лоба… догадывается. Причем не о конкретике, а о том, что с hermanito что-то нечисто. Способности — ну, такой вот редкий дар , мутация, наверное. К нам же и прочие самоучки прибились — из тех, кто в вашу Академию не захотел. Так что, похоже, ей хватает, — Магда потерла кончик носа, оскалилась. — Вот Моди, тот рылом своим любопытным, конечно, роет. Но я ему уже выписывала от шлюза поворот пару раз. Нехрен.

Табурет закачался сильнее. Саймон вертел в руках пластиковую вилку, сгибая ее и наблюдая, как черенок возвращается в исходное положение.

— Значит, нам нужна информация. Проверенная, с подписями, печатями. Хорошо бы еще с образцами и пленным в кандалах…

Он застыл и уставился на Назара.

— Стоп. Ты же должен помнить переход до лаборатории! Или я что-то путаю?

Бородач развел руками, улыбка стала грустной.

— Мне помог бежать… один сотрудник. Позже я назвал его отцом; кажется, ему нравилось. Он объяснял мне устройство мира, учил базовым понятиям… Сложным тоже. Но еще у него оказались проблемы со здоровьем, а лекарства я добывать не мог — на Эрец-Кохавим колония маленькая, денег не заработаешь, красть не хотелось.

Отдав окончательно опустевший поднос подлетевшему дрону, Назар уставился куда-то на собственные колени. Голос его стал глухим и сдавленным.

— Поэтому мы с ним договорились, что надо частично стереть мне память. Потом. Когда он почувствует, что уходит. Мои… братья постарались при побеге, разрушив все, что смогли. Но отыскать то место, восстановить его — даже случайно! — не должен был никто.

Борода задрожала. Магда придвинулась ближе и обняла за плечи. Саймон не знал, на чем остановить взгляд, не представлял, что сказать. У него тоже сдавливало горло и мутнело в глазах.

— А когда день настал, я пришел в себя после процедуры и уже многого не помнил. Рядом с домом стоял бот Фогельзанга. Они… забрали тело. И сказали, что отец попросил приютить меня. Оказывается, он знал их когда-то. Все поверили, что я действительно его сын. Самый настоящий человек.

Почувствовав, что нервы, сдающие второй раз за день — это перебор, Саймон вдруг четко понял, как следует поступить. Он залез в меню смарта, немного там повозился, затем скомандовал:

— Так, слушай меня. Все отключаемся. Вглухую, полный ноль. Да, и питание тоже. Нас не должны засечь ни под каким диапазоном.

— Засечь — где? — опасливо уточнила девушка. — Мне, конечно, нравятся решительные мужики, но может, ты скажешь?..

Лоцман мотнул головой. Он уже чувствовал цель, оставалось лишь сделать шаг . Убедившись, что его призыву вняли, Саймон схватил соседей за плечи…

Они вышли из перехода в живую тишину. Поскрипывали «корабельные» сосны, шелестели березы, где-то вдалеке предупредительно звякнул велосипед. Между парой архаичных деревянных домиков, выкрашенных один в грязно-коричневый, а другой — в насыщенно синий цвет лежала узкая полоса настоящего асфальта. Из-за угла, подпертого будкой с кириллической надписью «ГАЗ ПРОПАН», выбежала полосатая кошка. Посмотрела на незваных гостей, высокомерно задрала хвост и скрылась в ближайшей клумбе.

— Где мы? Ворчун, ты уверен, что не дал маху?

Озиралась Магда с интересом. Даже подошла к ближнему из домов, провела пальцами по доскам обшивки, удивленно уставилась на хлопья отставшей краски. Назар тоже крутил головой, но держался скромнее и ничего не трогал. Саймон выдержал паузу и театрально развел руками:

— Добро пожаловать на родину человечества! Земля как она есть.

— Мне казалось, тут должно быть как-то… потехнологичнее, — девушка хмыкнула и принялась вытирать налипшее об комбез. — Даже в самых отсталых колониях…

— Мы не в колонии, — мягко перебил лоцман. — Мы на Земле. А Земля это не только техника, флот и большие деньги. Прямо сейчас мы находимся в одной из исторических зон — в Курортном районе старого Санкт-Петербурга. Здесь все восстановлено до состояния восьмидесятых годов двадцатого века и по возможности законсервировано. Можно сказать, тут у них огромный музей, отреставрированный по цифрокопиям фотографий, редких кинопленок и еще более редких записей из подлинных бумажных дневников.