Александр Лепехин - Тропа до звезд

— Psia krew! — не выдержала Магда и взмахнула кружкой. Она даже подпрыгнула на стуле, по счастью, ничего не задев и не разлив. — Это же мать! Мама! Саймон, ты даже не спросил!.. А вы, вы…

Когда емкость наконец опустилась на стол, не иначе как чудом удержав содержимое, Саймон очень тихо произнес:

— Я ведь говорил тебе про «фермы». У нас с матерью никогда не было ничего, похожего на близость. Порой мне даже мнилось, что младших братьев и сестер она любит больше. Нормальная ситуация для старшего ребенка в семье. Более чем естественная — в Семье лоцманов.

Он допил, прочистил горло и уставился туда же, куда и Назар: на куст рябины, по которому прыгали два свиристеля, ошибшиеся с видами на урожай. Голос стал буквально чуть-чуть громче.

— А отец всегда гордился наследником, всегда занимался мной. Бегая от его досужей опеки, от наущений и морализаторства, от попыток втащить на помост и подставить под объективы, я ощущал: ему не все равно. Пусть и небескорыстно.

Он откашлялся еще, бросил взгляд на Мягкова.

— Какой срок? Я слегка запутался в датах последнее время…

— Тридцать восьмая неделя, — не задумываясь, выдал тот. — Ждем со дня на день.

— Ну вот и не сообщайте, — резюмировал Саймон. — Не время и не…

Он махнул рукой. Магда открыла было рот, медленно закрыла. Скулы ее подозрительно задрожали.

— Прости. Прости, я не знала…

— Ты не обязана, — со всей возможной мягкостью сказал Саймон. Потом тон его обрел деловитость: — Ладно, давайте закончим. После упомянутых «столкновений» я близко познакомился с… представителями Новых Автономий.

— Так, — повторил Мягков. — Это интересная формулировка.

— Пусть останется такой, — лоцман выразительно посмотрел в глаза собеседнику. — Как мне удалось выяснить, все так называемые «теракты» явились результатами глубокого взаимного недопонимания. А дальше мы вступаем на почву предположений, которые вам предстоит проверить.

— Хорошо. Слушаю, — пальцы Кирилла продолжали двигаться, фиксируя. Саймон набрал воздуха поглубже, зажмурился — и выдал на одном дыхании.

— Проект «Массачусетский эксперимент» оказался прикрытием. Цель — не искусственный разум, цель — искусственные лоцманы. Есть обрывочные сведения об использовании генома Семей. Есть косвенные признаки, что вся кампания вокруг терактов направлена против Профсоюза. Есть предположение, что кто-то в Генеральной ассамблее ООН хочет убрать лоцманов и заменить их андроидами. Пока это все, что у меня есть.

Мягков замер. Его глаза распахнулись широко — шире, чем когда-либо до этого, — и стало видно, как на самом деле глубок и периливчат их кажущийся блеклым серым цвет. Затем Кирилл едва заметно дернулся, веки вернулись на исходные, пальцы снова забегали над поверхностью стола.

— Так, — произнес он в третий раз и замолчал. Саймон посмотрел на него с сочувствием и предложил.

— Может, еще чаю?

Похоже, политика все-таки догнала Саймона Фишера. Да, та самая политика, которую он терпеть не мог, которой избегал, в которой наивно надеялся обойтись без долгов и зависимостей. «Пассивная оборона», «я как лист на ветру…» Глядя вниз с холма, на который с таким трудом поднялся, лоцман смотрел на себя бывшего, себя прошлого и прошедшего. Он одновременно сочувствовал и завидовал этому парню, такому ершистому — и такому наивному.

Однако достигнутая точка все еще не являлась самой высокой в цепи вершин, которые предстояло взять. Следовало тщательно выбирать из множества троп, ведущих к океану смерти, чтобы не заплутать кривой, глухой окольной дорогой. Поэтому, подлив ароматный зеленоватый настой в чашку Мягкова, Саймон придержал протянутую руку за рукав.

— У меня есть одна просьба.

Кирилл терпеливо внимал. Прикинув формулировки, лоцман выпустил ткань пиджака из пальцев и обвел ими, сложенными в щепоть, своих спутников.

— Как я упоминал раньше, все пресловутые «теракты» — не более чем ошибка. Убыточная для дела, убыточная для репутации — для всех репутаций. Трагическая — для Семьи Аль-Азиф. Но ошибки заслуживают вторых шансов. Я хочу, чтобы при рассмотрении дела в комплексе Профсоюз приложил максимум усилий для объективного расследования. Повторюсь: самого объективного. И самого беспристрастного. Особенно когда речь пойдет о роли организации под названием «Фогельзанг».

Сжав кулаки, Магда кинула на Саймона взгляд исподлобья. Затем ее напрягшаяся спина обмякла, девушка шумно выдохнула и вернулась к чаю. Мягков по очереди задержал взгляд на каждом из присутствующих.

— Я так понимаю, это плата Семей за предоставленную информацию?

— Да, вы понимаете верно, — ровно произнес лоцман. — Нет, официальные представители Новых Автономий не в курсе. Там… — он усмехнулся и процитировал: — Там «все сложно».

Мягков кивнул, как чему-то самому собой разумеющемуся. Впрочем, в его картине мира «сложно» наверняка являлось чем-то не самым приятным, но регулярным, вроде необходимости чистить зубы с утра, вечером и между приемами пищи. Человек иного склада характера просто не стал бы связывать свою жизнь с Семьей Фишер.

Он допил чай, встал, чуть склонил голову в сторону Саймона.

— Повторюсь: рад был вас видеть. Задачу усвоил, к выполнению приступаю немедленно. Когда подразумевается следующая встреча?

— Договориться заранее — мысль, — встав следом, кивнул Саймон. — Я пока не могу светиться в сети, сами понимаете, так что связи не будет. Что, если здесь же, спустя сутки? Вы успеете что-то нарыть?

— Я постараюсь, — улыбка-сквозняк вновь пробежала по тонким, бледным губам. — До встречи, Саймон. Будьте осторожнее.

Прикрыв глаза, Кирилл сложил ладони перед собой и исчез. Назар, не отлипавший от окна все это время, повернулся к остальным.

— Спасибо, — очень серьезно сказал он, макая печенье в чай и откусывая. — Я ценю.

— Что? — бровь Саймона слегка поднялась. Бородач шевельнул усами, в глазах мелькнула искорка.

— Ты не сказал ему про меня. Хотя мог — для весомости доводов. Раньше я думал, только Магда понимает, насколько мне… страшно. Еще понимал отец, но его больше нет. А теперь вот еще есть ты.

Саймон едва не поперхнулся снова, но вовремя выдохнул и воззрился на собеседника, уперев ладони в столешницу.

— Слушай, для андроида ты немножко дурак. И можешь обижаться, сколько угодно! Просто запомни одну вещь: друзей не сдают. А ты…

Он не закончил. Искорка, привидевшаяся ему в грустных карих глазах, которые спрятались, сбежали под копну густых волнистых волос, скользнула по смуглой щеке. Плечи Назара задрожали. Гомункул, созданный из чужой ДНК; киборг, скроенный по чертежам и сметам; лоцман, дар которого оказался сплетен в пробирке… Один из самых человечных людей, что встречались Саймону в жизни, плакал.