Людмила Макарова - Мудрец и король

— У меня такой жалкий вид? — усмехнулся тот, оттер подсыхающую тину с лица и залпом опрокинул в себя пойло, источающее сивушные ароматы.

До сего дня Хассет был уверен, что легенды в СКМ заслуживают внимания лишь в том случае, если королевской ищейке поручили выявить их источник. Вариантов здесь, как правило, было немного: королевский клан, преследующий свои цели или талантливый мошенник, за чей творческий порыв обманутый искатель приключений отдал последние деньги. И словно в наказание за чересчур прагматичный подход Хассет собственными руками вытащил из небытия самое древнее и невероятное из всех слышанных им сказаний. Нелюди, князья нежити и короли из племени людей одинаково вздрагивали, когда слышали притчу о священных сосудах, заключивших в себя прах Изначального мира. В самых сладких мечтах они воображали себя хозяевами артефактов, хранящих энергию разрушения, что вырывалась на свободу, когда Изначальный мир проваливался в небытие и дробился на осколки и Земли. Черные невесты утверждали, что это единственное из преданий, которое одинаково звучит в светлых мирах, на осколках и на темных территориях.

Хассет никогда не верил в эту чушь. Возможно, миллионы лет назад миры действительно разделились в результате невиданной катастрофы. Но чтобы кто-то из древних магов, оказавшихся на грани падения в бездну, успевал разливать по кувшинам невиданные силы, рвавшиеся на свободу и искренне верил, что сможет впоследствии склеить Вселенную и обратить катастрофу вспять… Если это действительно так, он был безумен похлеще старого Нодара.

— До заката осталось часа три, не больше, — сказал Хас-Сеттен, вернув мастеру стакан. — Потом твое клеймо перестанет его сдерживать. Ты понимаешь, что это значит, мастер?

— Магия разлома вырвется на свободу, — тихо сказал техномаг.

— Не просто вырвется, Нодар! Дохлыми кошками этой ночью дело не кончится, поскольку ваш дуболом десятник разрядил в крохобора кристалл боевого посоха. Он влил туда силу и ярость.

— Успеем до ночи помереть, не волнуйся, светлый господин Хас-Сеттен. Время еще есть. Иди-ка ты умойся. Во-он тут за стеночкой, — Свен-Одар неопределенно махнул рукой в дальний угол.

Хассет отжал с косички вонючую жижу и подозрительно спросил:

— А что у нас «тут за стеночкой»?

— А самолейка у меня там встроена, да какая! Музыкальная, с подогревом, не поверишь — все завидуют. Поёшь себе чего-нибудь — вода бежит, перестанешь петь — останавливается.

— Чудн о, — буркнул Хассет, которому на секунду показалось, что мастер не воспринимает его — кланового мага, всерьез. — И что ей петь прикажешь — самолейке твоей?

— А что хочешь, то и пой! Про любовь очень любит. Иногда, правда, кипятком обдает, ежели сфальшивишь, но нечасто. Иди, иди, мой господин, не бойся. У тебя голос молодой, приятный да вкрадчивый, ей понравится. Только одежду снаружи оставь, а то у меня там на крючках плесень наросла. Я, вишь, хотел новый сорт вывести, наподобие гномичьей росянки, чтобы как бархат стенки выстилала. А она, падла, как поперла…

Хассет покачал головой и посмотрел на амфору, валявшуюся на полу.

Магия разлома. Багровая бездна — прах и пепел Изначального мира у его ног. Что угодно он мог себе вообразить, отправляясь на болота, но только не это!

— Вот что, почтенный Свен-Одар. Надо этот сосуд от грязи почистить. Может быть, мы оба ошибаемся. Очень уж все это неправдоподобно.

— И часто ты, светлый господин Хас-Сеттен, с магией перемещений так ошибаешься, как сегодня? — прищурился Нодар.

— Не твое дело, мастер.

— Вот то-то и оно. Иди, я твою находку сам почищу. Из тебя клановая магия фонтаном бьет, будоражит древние письмена. Магические потоки скрещиваются и сталкиваются, а чтоб задавить все это безобразие на корню тебе, ты уж извини, силенок не хватает — для этого ваши высшие маги нужны. Будешь звать, нет ли?

— Нет! — чересчур быстро сказал Хассет.

— Почему-то я так и подумал, — кивнул Нодар и, мурлыча что-то под нос, ушел на задний двор, где принялся рыться в куче старого тряпья и греметь ведрами.

В заплесневелом дощатом закутке Хассет быстро скинул одежду и наспех привел ее в порядок, вытравив из складок и швов мерзкий запах болотной тины. Закончив, он поднял голову и прочитал первое попавшееся из десятка четверостиший, начертанных на длинной шпаргалке, которая болталась на склизком крючке.

— гласила надпись.

— Ну уж нет! — сказал светлый господин Хас-Сеттен.

Аккуратно обойдя витиеватые хозяйские заклятия, он поднял воду напрямую из глубокой скважины под домом и молча встал под прозрачные ледяные струи, обрушившиеся с потолка. За что в самом конце все-таки получил от обиженной самолейки яростный плевок кипятка в спину. Проворно выскочив за дощатую стенку, Хассет оделся, бесшумно пересек сарай и выглянул из-за спины мастера, оттиравшего тряпкой древний сосуд как простую глиняную миску. Ветхая тряпица с треском рвалась, цепляясь за острые края. На закопченной поверхности оживали и гасли ящерки и невиданные руны, а в глубине играли едва заметные оранжевые сполохи. «Если бы болотной нечисти досталась целая амфора, всем бы конец пришел, — подумал Хассет, — и мальчишке, и Нодару, и Смыху, и головному отряду того клана, чьи маги явились бы на шум первыми».

Свен-Одар между тем закончил работу, бросил грязную тряпку в ведро, поднялся на ноги и вытянул перед собой потемневшее от времени творение древних мастеров. Казалось, он налюбоваться не может на разбитый горшок, чуть не лишивший жизни нескольких человек. Он повернулся, подставляя разбитую амфору под лучи света, лившиеся из наспех отремонтированного окна, в котором причудливо перемешались элементы мозаики, и вздрогнул, увидев Хассета, стоявшего за спиной.

— Это не моя работа, светлый господин Хас-Сеттен.

— Я вижу, мастер.

— А вот крохобор мой. Клеймо, что его днем удерживает — тоже известно чье, — усмехнулся Свен-Одар, — да и с подмастерьем я знаком немного. Я с тобой пойду.

— И даже не спросишь, что делать надо будет? — чуть сощурившись, спросил Хассет.

— А чего зря спрашивать, чего тут мудреного-то.

Хассет не стал спорить, подошел к деревенскому волшебнику, крепко взял его за руку и шагнул на брюквенное поле. На этот раз он был предельно внимателен при использовании магии перемещений. Злополучную амфору держал в руках Свен-Одар, и пепельно-багровая бездна бессильно всколыхнулась где-то на самом краю сознания.

— Чистая работа, — одобрительно крякнул старый мастер, словно всю жизнь только тем и занимался, что перемещался в пространстве с королевскими ищейками, и ему было с чем сравнивать. Хассет пропустил комплимент мимо ушей, посмотрел на солнце, устало опускавшееся к зеленым холмам, перевел взгляд на мирно трудившегося крохобора, который вышагивал по ближним междурядьям и прикинул время.