Людмила Макарова - Мудрец и король

— Когда на дальний конец отойдет, — предложил он. — Надо еще людей Смыха предупредить, чтоб не высовывались, щит на дом поставить и морок на дорогу навести.

Он протянул руку.

— Лучше я подложу, светлый господин, — сказал мастер и покрепче перехватил разбитый кувшин, — ты с этой пустышкой не связывайся, у тебя и так дел хватает. Она в себя сначала твою магию тянет, потом захлебывается чужим добром и плюется во все стороны.

Хассет подивился простоте и точности объяснения того, что произошло с ним при транспортировке амфоры в дом мастера, подумал и согласился. Свен-Одар, не спеша, зашагал на дальний конец поля, а сам Хассет помчался на ферму. Когда белобрысая девка с конюшни привела ему мышастого жеребца и передала повод, магу послышался задавленный стон, сорвавшийся с девичьих уст — лошадница наконец-то рассмотрела не только коня, но и всадника. Со двора, куда согнали встревоженных работников неслось вслед рванувшему с места в карьер сыщику традиционное: «Ай да конь! И что за кони у этих боевых магов»! В другой ситуации светлый господин Хас-Сеттен непременно бы посмеялся от души.

К мастеру он вернулся верхом на мышастом, предварительно замкнув вокруг построек защитное кольцо. Солнце опускалось в глубокий овраг, дневная жара спала и из леса, погружавшегося в тень, тянуло вожделенной прохладой. Свен-Одар, сидевший на краю поля, обернулся на стук копыт. Запыхавшийся Хассет натянул повод и соскочил с коня.

— Ну, я успел? — спросил он.

— Сейчас повернет и начнем, — кивнул мастер.

От руки техномага к дощатому борту крохобора протянулись невесомые пока нити, крепко опутавшие клеймо и чутко дрожавшие в руке мастера. Хассет хлопнул жеребца по крупу, отгоняя подальше, чуть поколебавшись, бросил напарнику защитный амулет и зашагал к тому месту, где притаилась злополучная амфора.

Крохобор развернулся на краю поля и встал в междурядья. Полупрозрачный ящер взметнулся над ним, уперся в землю четырехпалыми лапами, пригнул голову и затряс багровеющей гривой, с которой полетели ядовито-желтые огненные лепестки. Кончик хвоста с гулом рассек раскаленный воздух, сыпанув пеплом.

— Саламандра, — зачарованно прошептал Хассет.

Плохо пригнанные доски издали скрипучий стон и заходили ходуном. Еще немного и нелепая конструкция, спаянная с телом монстра, сорвалась бы в атакующий прыжок стремительный как бросок кобры. Но клеймо на ее правом борту, взорвалось иссиня-белым так, что глазам стало больно — Свен-Одар брал свое взбесившееся детище под контроль. Пламя, взрощенное чужеродной магией, опало со стороны клейма, униженно облизывая знаки, нанесенные рукой техномага.

Сбившийся было с ритма крохобор, вдруг снова зашагал, покачиваясь из стороны в сторону. Замолчавшая было листогрызная побирушка завертелась под дощатым брюхом, звеня тонкой цепочкой.

«Ай да старик»! — успел подумать Хассет.

Гривастая голова ящера запрокинулась от бешенства, в следующий миг Хас-Сеттен выкрикнул заклинание и поднял руки, накрывая бестию непроницаемым щитом. Брюквенное поле залило багровым заревом. Щит, едва выдержал удар, раздувшись как мыльный пузырь. У Хассета потемнело в глазах, печать королевского клана ищеек выжигала ему сердце. Багрово-пепельные вихри извечного хаоса вздыбились и застыли, вздрагивая прямо перед ним. Крохобор сделал еще одни шаг, и его передняя правая нога — та самая, с отломанным ступоходом и следами запекшейся крови, встала точно в иззубренную дыру старинной амфоры. По инерции он просеменил вперед, вытаскивая деревянное тело из-под магического купола, бессильно толкнул обломком кротовины Хассета в грудь и остановился, дымясь обугленными досками. Солнце село. Работа в поле окончена.

Позади крохобора колдовское пламя, недовольно загудев, потекло в приготовленную ловушку. Хассета качнуло, он обеими руками ухватился за тлеющие доски передка, чтобы не упасть, обжегся, но устоял на ногах.

— Нодар! — хрипло заорал он, мотая головой, и почувствовал, как остыло под руками горячее дерево. — Эй, Нодар, ты живой?

— Здесь я, — откликнулся мастер совсем рядом. — Да и ты, светлый господин, вроде жив пока, как я погляжу?

Хассет тяжело дышал, широко расставив ноги. Он еще ничего не видел, кроме разноцветных потоков, струившихся во Вселенной от начала времен. В груди медленно затихала жаркая боль. Кто-то осторожно, почти ласково потрепал его по плечу:

— Как ты, Хас-Сеттен? Все в порядке?

— Я сам еще не понял… — пробормотал Хассет, разжал пальцы и поднес ко рту, дуя на обожженные ладони. — Где бегает эта трусливая тварь? — спросил он, прислушиваясь к далекому ржанию мышастого.

В глазах прояснилось, ожоги на ладонях затянулись. На земле, позади злополучного крохобора, валялся разбитый горшок, в его глубине тлел связанный рунами колдовской огонь, а поверх лежала рыхлая подушка бесхитростного морока, наведенного мастером. Сам Свен-Одар стоял в двух шагах и самодовольно приглаживал ладонью седые кудри. Он готовился получить свою порцию славы. От фермерского дома уже шагал вразвалку хозяин.

Над погибшей брюквой догорал закат, возвышался закопченный крохобор, курился дымок и кружили невесомые хлопья серого пепла. Смых придирчиво осмотрел выжженное поле с узкими грядочками уцелевших растений и выдержал эффектную паузу.

— Значит вот что, Нодар… Чтоб я тебя и творений твоих здесь больше не видел! И заказов от меня не жди. Лучше на работниках своих пахать буду, ежели лошадей не хватит. А ты, — обернулся фермер к магу, — коли цел, так со мной иди. Рубаху тебе подарю. Кто ж в шелках воюет? Стражники разве что — щеголи бесполезные!

— Рубаху?! — переспросил Хассет, оглядел свою безнадежно прожженную и перемазанную сажей сорочку и раскатал лохмотья рукавов. — Э-э, нет! Так мы не договаривались, хозяин. Где мое серебро?

— Сочтемся, — неласково бросил Смых и недовольно пожевал губами, — за жеребца не беспокойся — за ним уже моя девка побежала, враз вернет, — он развернулся и пошел к дому.

— Забери амфору и уходи, — шепнул Хассет Свен-Одару, — в мастерской увидимся, я зайду после Смыха.

— Заходи светлый господин, да смотри не как в прошлый раз. Я тот витраж целый год набирал, — ухмыльнулся Свен-Одар.

Хассет слабо улыбнулся в ответ и отрицательно качнул головой, словно прогоняя саму мысль об использовании магии перемещений. До фермы бы дойти, защиту развеять и после этого в седле удержаться.

— Сам как доберешься, мастер? — спросил он.

— Доберусь, светлый господин, не сомневайся, — ответил Нодар и любовно погладил обугленные доски крохобора.

Прижимистый Смых, торговавшийся как в последний раз, все же отсыпал вольнонаемному магу несколько серебряных монет и одарил его почти новой домотканой рубахой с аляповатой ручной вышивкой у ворота. Хассет стянул с себя закопченные батистовые лохмотья, криво улыбнулся, махнул рукой и не стал рыться в седельных сумках в поисках смены белья — после такого денечка ему было решительно все равно, во что нарядиться.