Людмила Макарова - Мудрец и король

Донна упала на колени. Ее била дрожь. Голова кружилась, в глазах вместо магических течений, бултыхалась мутная хмарь. И в первое мгновенье, увидев переливающегося призрака, она решила, что сама смерть в Эпоху Легенд сменила обличье. Но эта смерть пришла не за ней.

В двух шагах от волшебницы паукообразное создание разорвало пополам прямо в прыжке. Черная кровь брызнула по плащу проводника. Искалеченная туша грохнулась на землю и забилась в конвульсиях, рассыпаясь в труху. Лейтенант Шемякин еще раз вскинул «Смерчь», глухо охнул подствольник, и горячая самонаводящаяся шрапнель посекла мелких тварей.

Второй призрак подхватил полуобморочную Донну с земли и поставил на ноги.

— Она ранена! — крикнул сержант Семенов, заметив кровь на прожженном плаще. — Сейчас все уцелевшие твари будут здесь!

В эфире бушевал геомагнитный шторм, нарушив каналы связи. Стальной корабль иномирцев снижался, описывая неровные круги. Земля и небо все еще дрожали, словно никак не могли выбрать, что лучше: рассыпаться вместе с древним воином, пополнив копилку взорванных миров, или сохранить целостность измерения.

— Давайте сюда! — крикнул иномирцам седовласый старик, полыхая сине-зеленым свечением. — Бегите! Скорее.

Спасительный выход, открытый магом неподалеку от самого эпицентра сражения, напоминал скорее разрыв в ткани мироздания, чем идеально ровный зрачок. Со времен ученичества это был первый случай в практике советника Гин-Тесс-Арана, когда он не смог сформировать туманный переход, ведущий точно к цели.

— Это за ней!

— Уведи ее к своим, я прикрою! — коротко приказал лейтенант Шемякин.

На проекционном забрале шлема расцвели точки маркеров, разметившие поредевшие цели. Прошелестел электронный затвор переводя оружие в режим автоматической стрельбы.

Запинавшуюся Донну, путавшуюся в длиннополой хламиде, потащили вглубь берега, к которому на всех дырявых парусах мчался черный барк.

Корабль горел: с палубы поднимались клубы дыма. Языки пламени, охватившего корму, лизали бизань, стремясь добраться до косых парусов. Деревянная фигура нежити под бугшпритом высовывала малиновый язык и хватала воздух руками, по локоть раскрашенными красной краской. Она захохотала и скорчила безобразную гримасу, когда судно едва не раздавило трепыхавшегося в волнах дракона. У гордого зверя никак не получалось поймать ветер и взлететь с воды — в заливе все умерло, кроме беспощадных потоков магии. Не только птицы и киты — даже морские ветра предпочли убраться отсюда восвояси. За исключением тех, что Марграл привязал к черным парусам мертвыми заклятиями. Под килем барка трепыхались дохлые рыбины. Выпучивая мутные глаза и широко открывая рты, они гнали к берегу океанские течения, облегчая кораблю путь.

Твиндек черного парусника Марграл разделил переборками на множество отдельных клеток, в которых хранил сменный экипаж. В пространстве между палубами, пронзенном основаниями мачт, ждали своего часа многорукие матросы, напоминавшие гигантских высохших клопов. Команда резерва спрессовалась от времени и качки, сложенная аккуратными стопками, она выглядела мертвее мертвой. Здесь было пусто и относительно тихо, если считать тишиной скрип и стоны мрачной посудины. И неразборчивый гогот, доносившийся с нижней палубы, под которой мачты врастали в ребра шпангоута и продольные балки. Там внизу что-то булькало и жадно чавкало.

Асиана, крепко привязанная к основанию фок-мачты, очнулась, когда судно преодолело границу туманов. Видела она в темноте не хуже нежити и первое, что разглядела в проходе между клетками — еще одного заложника. Казнить самонадеянных магов темный повелитель не спешил, приберегая их на случай неудачи. Они еще могли пригодиться как вспомогательное средство ведения переговоров. Не поверив ни одному из перебежчиков, наперебой заявлявших о своей преданности, Марграл привязалАсиану к фок, а Хас-Сеттена — к бизань-мачте. Голова парня, висевшего на ремнях, безвольно раскачивалась, он еще не пришел в чувство, скованный не только липкой паутиной, но и давящей магией нежити, с которой Асиана легко справлялась.

Она избавилась от пут и бесшумной тенью скользнула к дальнему концу помещения, проверяя, нет ли здесь притаившихся охранников. Пространство между палубами было узким — чтобы не задеть макушкой потолок, прорезанный закрытыми люками, ей пришлось пригнуть голову.

— Помоги мне, — прохрипел Хас-Сеттен, приоткрыв глаза. — Бежим вместе!

— Нет, дружок, ты мне будешь только мешать, — прошептала Асиана после секундного колебания.

Поравнявшись с беспомощным парнем, она аккуратно заткнула ему рот носовым платочком, растекшимся по губам липкой резиной, вскрыла замок того люка, что был ближе всех к корме, осмотрелась и исчезла в проеме, подтянувшись на руках с проворством и ловкостью циркачки. В каюте, заваленной обглоданными коровьими костями, она остановилась, чтобы перевести дух и прислушалась. Корабль ее пугал. Что-то в нем неуловимо изменилось. Магия, которой он был пропитан, пахла пеплом и серой. Защитные заклятия нежити лучились небывалой силой. В привычных звуках чудился ей глубоко сокрытый живой крик. А из плоскости стены выламывалась крылатая тень, со скрежетом выдирала, расщепляла и дробила темно-вишневые доски, которые деревянным скелетом встраивались в бесплотное тело. Кости, в изобилии валявшиеся вокруг довершили дело.

— Где жертва, Ас-сиана? Где обещанная месс-ссть? — прошипело собравшееся существо, преградив ей путь.

Асиана попятилась от частично материализовавшейся нежити, тщетно пытаясь унять дрожь.

— Не так быстро, Хемар-Хел-Грал, повелитель Окраинного княжества, — пролепетала она, узнав законного правителя, впаянного в бриг незаконнорожденным братцем-поукровкой, что парил сейчас где-то в небесах.

— Я и так ждал с-с-слишком долго!

Конечность, составленная из поломанных и обгрызенных коровьих ребер, потянулась к горлу черной невесты, шевеля призрачными пальцами. Асиана взвизгнула и, не помня себя, провалилась обратно, захлопнув за собой люк.

— Как интересно, — сказал Хассет, помахивая кружевным платочком. — По-моему тебя здесь ждали, сестра. Дело принимает неожиданный оборот, не так ли?

Он стоял, опираясь одной рукой о столб, возле которого бесформенной кучей лежали путы, а второй — с зажатым платком указывал на узкие переборки. Сквозь них просачивались одиннадцать бесплотных фигур, пригнувшихся, точно живые существа. Их глаза гнилушками светились в темноте. Наверху, грохоча, бились в закрытый люк деревяшки и кости. Обладание телом далеко не во всех случаях являлось для нежити неоспоримым преимуществом.